In the sunset of dissolution, everything is illuminated by the aura of nostalgia, even the guillotine.
    dark!au 1984

    marauders end.

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » marauders end. » inspiration » нужные персонажи


    нужные персонажи

    Сообщений 1 страница 18 из 18

    1


    ПОИСК НУЖНЫХ ПЕРСОНАЖЕЙ
    идеальных не существует, просто найдите такого же, как вы сами, и остановитесь

    Родственники, друзья, враги, коллеги, сердечные привязанности, незакрытые гештальты, хэдканонные идеи - всё, на что хватает ваших задумок, можно реализовать здесь.
    Помните о существующей функции выкупа известного каноничного персонажа. Если вы не выкупили заявку, потенциальный игрок может законно её проигнорировать и прийти со своей историей.


    имя фамилия на англ., возраст, лояльность, чистота крови
    имя внешности на англ.

    https://i.postimg.cc/DZTb8FCK/6.gif https://i.postimg.cc/nrdsRmnH/10.gif
    любая вдохновляющая цитата (при ненадобности убрать)


    основная информация
    все, что вы считаете нужным сказать о персонаже


    дополнительно
    любая дополнительная информация, которую должен знать игрок

    пробный пост

    любой ваш пост для ознакомления

    код шаблона
    Код:
    [align=center][size=20][font=Beaufortforlol][b]имя фамилия на англ., возраст, лояльность, чистота крови[/b][/size][/font]
    [font=Beaufortforlol][size=11][b]имя внешности на англ.[/b][/size][/font]
    [i][/i]
    [img]ваше изображение[/img]
    [font=Beaufortforlol][b][size=28]„[/size] [size=10]любая вдохновляющая цитата (при ненадобности убрать)[/size] [size=28]”[/size][/b][/font][/align]
    [i][/i]
    [table layout=fixed width=100%][tr][td][/td]
    [td width=600px]
    [size=20][align=center][b][font=Beaufortforlol] основная информация [/font][/b][/align][/size]
    все, что вы считаете нужным сказать о персонаже
    [hr]
    [size=20][align=center][b][font=Beaufortforlol]дополнительно [/font][/b] [/align][/size]
    любая дополнительная информация, которую должен знать игрок
    [/td][td][/td][/tr][/table]
    [i][/i]
    [spoiler="[font=Beaufortforlol][b][size=16][align=center]пробный пост[/align][/size][/b][/font]"]любой ваш пост для ознакомления[/spoiler]


    навигация по заявкам

    MALE

    FEMALE

    alastor moody :: alice longbottom
    charles shacklebolt :: kingsley shacklebolt
    eugene shacklebolt :: kingsley shacklebolt
    frank longbottom :: alice longbottom
    marcus nott :: irene pucey
    raymond «ray» jugson :: lord voldemort
    rutger grimsditch :: salome roche
    thomas desbois :: eva leroy


    amice montague :: evan montague
    alexa drakou :: roy bernard
    annabelle mulciber :: adeline mulciber
    christine gauthier :: kingsley shacklebolt
    martina :: gretel bulstrode
    narcissa malfoy :: bellatrix lestrange
    ophelia lestrange :: rodolphus lestrange
    sellina 'selli' shacklebolt :: kingsley shacklebolt

    COUPLES & FAMILIES
    macfusty family :: lily potter

    0

    2

    raymond «ray» jugson, 40, пожиратель смерти, pb
    jonathan tucker

    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/3/713517.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/3/830736.gif
    я мог бы вечность стоять на мине — развлекая себя подсчетом ударов сердца
    проснуться в луже мочи и крови — и не впасть в маниакальный психоз

    основная информация
    джагсон вертит в руке ножик-бабочку, закинув ноги на стол.
    острое лезвие размывается в широкий мазок по воздуху, щелкают крепления, лязгает металл. джагсон вертит в руке нож и улыбается оценивающе, расчетливо и безумно. ему не нужно угрожать, и подходить тоже не надо, чтобы испугать того, кто ему не нравится,
    джагсону достаточно у л ы б н у т ь с я.

    он — чистокровный, из тех, кого называют «в первом поколением» — кровь разбавлена в прошлом ублюдками-маглами, полукровками и безызвестными магами с родословной провинциальных породистых шавок. когда реймонд вырос, именно чертовых грязнокровных предков он винил в собственной дурной судьбе — л о ж ь. винить некого кроме себя — рей всего лишь последовал по стопам своего отца и превзошел его во всем.

    джагсон-старший из тех, кого приглашали в полусвет. в приличное общество, конечно, его ни за что не пустили бы, но связями редко пренебрегают, особенно благородные чистокровные, которым необходим тот, кто поможет скрыть любые грешки. сомнительные сделки, запрещенные ингредиенты и зелья, сквибы, любовницы и любовники, детки-ублюдки, убийства и извращения — джагсон-старший умело находил подход к каждому денежному мешку, с потрясающим мастерством находил способы всё разрешить, никогда не пренебрегал замарать и свои руки. в семье джагсонов своих грехов хватало тоже изрядно. рей уверен, что отец когда-то собственноручно убил свою жену. реймонд едва ли жалел матушку: ирландская ведьма была безумной и злой, своего сына она купала в воде с шипучими зельями, кожа после них чесалась, краснела, казалась чувствительной и болела при случайных прикосновениях.  еще реймонд знал, что матушка была то ли предсказательницей то ли провидицей, во всяком случае в детстве своего сыночка-младенца она пыталась утопить в злополучной детской ванночке и вовремя пришедшему отцу объясняла всё тем, что их сына ждет слишком много грехов, слишком уродливым и отвратительным окажется будущее.

    [indent][indent]реймон однажды напился и долго рассказывал могиле матери
    [indent][indent]какой интересной он жизнью стал жить, когда вырос. ха-ха

    папаши не стало в семнадцать. джагсон его почти что и не жалел. отца сгубили шлюхи, бухло и проклятье, которое послал в него кто-то их тех чистокровок, кого старший решил шантажировать, потеряв голову от крупиц своей власти. состояние рею досталось и, кстати, солидное: сейф в гринготтсе, домик в лютном, подпольный игорный клуб и главное — записи отца со всеми его контактами и делишками. джагсон с мозгами и был далеко не дурак — после хогвартса быстро поднялся. а в двадцать девять он уже был среди пожирателей смерти.
    [indent][indent]глупо спрашивать как так случилось.
    наверное дело в естественном ходе вещей. джагсон знал каждую шваль в лютном, умело держал в руках ниточки тысяч контактов и всяких полезных связей (рей даже может не казаться безумцем с порушенной в детстве психикой). когда-то ему хватило смелости сунуться под нос темному лорду, потом — доказать свою пользу, в тридцать три стать приближенным и, иногда, по собственному желанию и дозволению лорда, оставаться на ужин без страха.


    дополнительно
    :: джагсон для меня социопат в достаточно классическом проявлении, с жутковатым детством и набором своих жутковатых привычек. еще он умный, хитрый, беспринципный. матершинник и, что удивительно, не боится говорить темному лорду то, что действительно думает. заниженный болевой порог, отсутствие инстинкта самосохранения, а еще есть место для преданности темному лорду (потенциально джагсон как раз и выискивает предателей. можете составлять рудо компанию в том, кто больше психопат и у кого пытки интереснее).
    :: есть желание чтобы у него была младшая сестра, так же есть наметки по ней, но это, разумеется, на откуп игрока.
    :: никаких особенных требований нет: грамотность, немного фантазии, любовь к прекрасному миру гп. а так же не пропадать и развивать персонажа. было бы неплохо постами обменяться сразу ))

    пробный пост

    выше есть

    +16

    3

    thomas desbois, 28+, лояльность на выбор, hb

    https://i.imgur.com/vOfKc0t.jpg https://i.imgur.com/oO2NM2b.jpg https://i.imgur.com/OsCM6dp.jpg https://i.imgur.com/K637ynG.jpg
    and if i'm a monster then it's 'cause you made me

    основная информация
    - томас, посчитай со мной звёзды.

    у евы яркая улыбка и голубой бант в волосах. она пальцами хаотично в небо ночного парижа тычет, леруа всего восемнадцать и ей кажется, что весь мир у неё на ладони. томас в макушку её целует и перебирает созвездия, расположения которых она всё равно после забудет. взгляд евы прикован к дебуа, на нём её вселенная начинается и заканчивается.

    - ева, ты такая красивая.

    она слышала это слишком часто в своей жизни, ева ведь полувейла, её очарование работало даже тогда, когда совсем не нужно было. леруа голову томасу на плечо опускает, глаза закрывая. ей бы в этом самом моменте остаться навсегда: несчастья не существует, есть только он и она. ева примеряет в свободное время себе фамилию дебуа и в блокноте рисует платье, какое хотела бы надеть на свадьбу.

    - я тебя люблю, ты же знаешь, да?

    он всё реже заходит, а дата свадьбы всё стремительно приближается. ева смотрит в зеркало и впервые себе не нравится, в него летит ваза, на отражении прямо в лицо. осколки следом разлетаются по полу, ева в этот момент себя ненавидит. на фоне кто-то шипит: вся проблема в тебе, леруа; всё начинается и заканчивается на тебе. осколок несуразной формы сжимает в ладони и выводит ровные линии по бедру, внимательно наблюдая за тем, как белое платье кровью пропитывается.

    у неё надламывается что-то где-то внутри.

    - нас больше нет, томас.

    у евы на губах ухмылка, отец томаса сидит рядом и хмурится, небрежное «я в тебе разочарован» бросая. старшему дебуа всегда нравилась ева, или это всё ещё очарование вейлы? черт его знает. у томаса слишком длинный список женщин, к которым он привык заходить в промежутках между делами, о половине леруа даже и не знает. он за запястья её хватает, своими «прости» пустыми бросается, а ева смеется ему в лицо. кольцо, что тяжелым грузом висело на её безымянном, отправляется на дно сены.

    ева леруа закончилась.

    она перебирает ногами вдоль улиц лондона, делая вид, что давно забыла о том, кто и что остались в париже. франция для неё осталась лишь фамилией и французским языком в беседах с матерью. ева играет в игры с человеческим разумом, потому что люди такие мнимо-важные, делают вид, что жить бесконечно будут. не будут, понятное дело, подохнут как и сама ева леруа. между ними разница лишь в том, что ева своей смерти слишком ждет.

    - здравствуй, ева.

    приговором отдает по стенам её квартиры. томас здесь, на пороге её дома, всё с тем же идеальным внешним видом. она дверь перед ним захлопнуть пытается, но тщетно. ей воспоминания больные бьют по лёгким и дышать становится невозможным. леруа уверена была, что оставила всё позади и закончила главу под названием «томас». оказалось, что нет.

    томас дебуа искал её уже давно.

    томас дебуа здесь, чтобы остаться.


    дополнительно
    - приходи в боль, стекло и токсик
    - внешность на выбор, но помогу чем смогу, вариантов покидаю, если нужно будет. специально описывала максимально размыто, чтобы оставить возможность прописать персонажа так, как захочется
    - я не умею в заявки, но бывает пишу прикольные посты и смешно шучу
    - у меня есть даже плейлист на их отношения и динамику, видишь как основательно я подготовилась
    - тут очень классные ребята, тебе понравится
    - пишу от первого/третьего лица, от 5к, графика/строчки из песен/всё вот это - да

    пробный пост

    ава говорит лоре, что она умная девочка, что умеет отличать хорошее от плохого. лоре тогда двенадцать. сейчас же малышка дрейк смотрит в отражение собственное в зеркале над раковиной и ей отнюдь не нравится, что смотрит на неё в ответ. не «кто», а именно «что», ведь нормальным человеком, да и человеком, казалось бы вовсе, лори быть перестала давно. вся её жизнь нескончаемый треш, в котором не понятно вовсе, где он начинается, а где заканчивается. бесконечный круг ада, где не выйдешь на уровень выше, ты просто застрял в бесконечной бесконечности и задыхаешься рутиной.

    лоре сейчас, сегодня, двадцать четыре и ей кажется, что она не умная от слова совсем. она чередует дерьмовые решения такими же поступками, чтобы вся жизнь абсолютное дерьмо. дрейк так глубоко увязла в болоте под названием «чикаго», что выбраться казалось невозможным. у неё здесь всё – семья в лице авы, без пяти минут муж и психолог, из-за которого она с недо-мужем сегодня вновь поссорилась. тристан говорит, что ему не нравится леви, но это ведь неважно вовсе для малышки дрейк, ей леви нравится. пожалуй, даже, слишком. она отказывается искать другого психолога, отказывается отказываться от сеансов психолога вовсе, тоже. лора никак понять не может, тристан ревнует так сильно или не понимает важности психологической поддержки таким людям как лора дрейк? у неё шаткое ментальное состояние, шаткое всё, кто-то посчитает, что она в двух шагах от суицида. это абсолютная ложь, понятное дело; лора слишком любит ненавидеть свою жизнь, чтобы от этого отказываться. она не имеет суицидальных наклонностей, теперь уже, но это факта не отменяло, что ей наедине с собственным разумом было опасно оставаться. лоре нужен был леви, необходим даже, а тристан никак этого понимать не хотел.

    чертовски легко жить в отрицании, ей ли не знать.

    пока-еще-дрейк перебирает ногами вдоль улицы в сторону супермаркета, чтобы купить самое дешевое пойло и поймать алкогольное отравление. если повезет, то она будет вне зоны адекватности примерно тридцать шесть часов. неплохо, тридцать честь часов тишины, она за это всё бы отдала. телефон в заднем кармане джинс вибрирует, часы на запястье следом, оповещая о входящем вызове. лениво взгляд бросает на левое запястье, имя тристана встречается с закатанными глазами. сначала он захлопнет перед ней дверь, чтобы потом названивать и выискивать. удачи, фортуна сегодня не на его стороне. в магазине хватает самую дешевую бутылку джина, игнорируя внутреннее напоминание о том, что крепкое она, вообще-то, не пьет. бросает пятьдесят баксов кассиру и не дожидается сдачи. у лори голоса в голове кричат громко, краски в картинке города теряются, окрашивая каждый выдох в бледно-серый.

    вызовет такси, которое довезет её до миллениум парка, в котором привычно скучно. дрейк любит этот парк, в нем всегда порядком меньше народу, чем в любом другом городском парке. забавно, но, в пустоте дней она не боялась тишины, ей компанию составляли деревья. стоило, наверное, остаться дома и напиться в своей спальне, но лори не хотелось видеться с недо-мужем и отчитываться ему за перебор с алкоголем. часы на запястье все ещё вибрируют, точнее не всё ещё, а уже в четвертый раз. тристан не сдает позиций, но дрейк профессиональный игрок, она переиграть может любого.

    мимо неё люди проплывают и не очень понятно, это у неё плывет перед глазами или люди действительно столь плавно передвигаются. шумно выдыхает и бутылку тянет к губам, алкоголь глотку обжигает, вкус отвратный, но лоре очень нравится боль. кто-то покрутит у виска, мол, отбитая девочка, ничего не скажешь. она вряд ли отреагирует, боль – единственное, что сейчас ей напоминает о реальности её ситуации. лоре дрейк не суждено было стать счастливой; ни с тристаном, ни с леви, ни в одиночестве. она мысленно возвращается к тому, что вся ещё жизнь череда дерьмовых решений и поступков. дрейк сидит на спинке скамейки, опускает между ног бутылку джин в коричневом пакете и голову запрокидывая, прикрывает глаза. у неё в голове картинки сменяются с завидной скоростью. моментов с аккерманом слишком много, чтобы считалось нормальным. моменты с аккерманом, не все в соответствии с правдой. вот они напротив друг друга в кабинете, между ними недосказанность слов и письменный стол леви. вот его руки на её шее, сжимающие сильнее приятного нормами социальными. вот он губами её лба касается, где у неё глаза прикрыты и в этом мгновении чувствуется спокойствие.

    леви. леви. леви.

    круговорот её психолога в собственных мыслях должен раздражать, но не раздражает вовсе. тристана – да, её – нет. лори устала повторять «между нами ничего нет», каждый раз умалчивая о том, что между ними нет ничего кроме его горячих ладоней, согревающих её холодные; кроме его губ на её губах; кроме её мыслей о нём. дрейк считает, что она просто больна, ничего нового, просто её болезнь в этот раз имело иное имя. депрессия сменилась именем из четырех букв. л е в и. лора считает, что он – привычка, он – комфорт и удобство. лора тешит себя иллюзией, что она его использует, пытаясь доказать себе, что её чувства границ дозволенных не переступали. как я уже сказала, лора в двадцать четыре совсем не умная девочка.

    небрежный взгляд бросает на дисплей телефона, звонки и сообщения от тристана, что останутся без ответа; парочка от сестры и ноль от аккермана. дрейк раздражает безбожно, когда леви о ней не думает особенно, если она о нём думает только так. лори знает, что до их сессии какие-то непонятные часы, она могла бы дождаться. могла бы, но не стала. выуживает из кармана телефон, её взгляд косит, и она по приложению убера попадает с третьей попытки. аккерман обязательно её пустит к себе, всегда пускает – последнее ударит улыбкой по её губам. возможно, она не одна тонет в этом болоте; возможно, он здесь рядом с ней.

    леви. леви. леви.

    от миллениум парка до её места назначения семнадцать минут на такси. лора смотрит из окна как по той стороне пролетает горизонт со своими деревьями и домами; с людьми, что все ещё куда-то торопятся. дрейк не торопится, она просто есть и существует, в ожидании своего логичного конца. пальцами длинными сжимает бутылку, потеряв на полпути пакет коричневый. ей плевать даже если сейчас кто-то сфоткает её с бутылкой джина, абсолютно плевать. лори вряд ли вообще отчет себе отдает о том, насколько в состоянии не стояния она находится. водитель такси хмурится в её сторону, пытается узнать, всё ли в порядке, но лора отмахивается своей привычной улыбкой и говорит, что всё в порядке, просто немного тяжелый день и она идет домой отсыпаться. водитель не верит, но с вопросами более не лезет.

    они перед домом оказываются, лора выскочит, пожелав приятных клиентов водителю и развернется, а встретившись лицом к лицу с домом аккермана, глаза прикроет в попытке вспомнить номер его квартиры. дрейк никогда не заморачивалась, она по памяти могла пройти, визуально, просто нужно было, чтобы открыли дверь. в этот момент какой-то мужчина как раз выходил и лори следом скользнуть успела. по памяти поднимается на нужный этаж, поворачивается к нужной двери и чередует звонки со стуком. ей поскорее хочется оказаться на привычном диване, в привычных четырех стенах. леви поймет, он всегда понимает. дверь открывается на двенадцатом её выдохе, она считала, лора вообще любит считать. приподнимает бутылку, мол, твое здоровье и уверенным шагом проходит внутрь, по пути заливая в себя алкоголь. лори морщится, блядский джин с его блядским вкусом и блядский леви, единственный, в ком она спасение найти могла. даже тогда, когда проблема в нем и заключалась.

    - господи, аккерман, не будь занудой, - глаза закатывает, он перехватывает ловко бутылку и дрейк списывает всё на свою заторможенную реакцию. – дай обратно, - леви даже не пошатнется, лори это раздражает. ей хочется, чтобы он точно так же не умел ей отказывать, как с каждым днем все меньше умела отказывать ему она. бутылки в её руках всё так же нет. – если ты думаешь, что я не знаю, где ты хранишь алкоголь, то ты сильно ошибаешься. – игнорирует его вбросы целенаправленно. леви аккерман любил врать, а может и не любил, просто не умел иначе. он каждый раз отчитывал её, каждый раз обещал, что этот здесь и сейчас «последний», первый раз он ей сказал это, кажется, четыре раза назад. лора иногда сбивается со счета.

    - тристан. – не говорит более ничего, как правило, единственное, что они с леви обсуждают касаемо тристана, так это то, что он категорически против сеансов лори и аккермана. это всё тот же нескончаемый круг ада, что-то что неизменно, ровно как и из с леви созависимость. они отрицают это с завидной частотой, словно это их хобби сродни профессиональному спорту. – серьезно, леви, давай просто напьемся, сегодня именно э т о т  день. – «этот» в её понимании тот самый, где не помогут разговоры, только алкоголь. – он нашел какого-то левого доктора в сорока минутах от города, представляешь? он уже нашел, кусок дерьма, - лора плюется, потому что не терпит, когда решения принимают за неё. тем более не терпит, когда выбирают её врачей; ещё меньше терпит, когда выбирают замену леви. его не заменить, лора не хочет его заменять.

    леви. леви. леви.

    из спальни, а лора знает, что это спальня, потому что сама пару раз терялась целенаправленно в той стороне, выходит девушка, плюс минус возраста самой лоры. куртка дрейк небрежно валяется на спинке кресла, на котором сидит сама лора, перекинув ноги через подлокотник. вальяжно, по-хозяйски, словно это и её дом, тоже. не её, понятное дело, но лоре нравилось считать, что леви – её психолог, ударение на слое «её». осматривает девушку с ног до головы, на лице незнакомки виднеется отчетливая озадаченность, пока та бегло смотрит то на леви, то на лору.

    - господи, леви, ты мог бы сказать, что у тебя сегодня день любовниц, я всегда путаю его с днём проституток. – наигранно улыбается, поднимается с места и шаг в сторону девушки делает, которая щурится в сторону лори, плюясь вопросом «а ты кто такая». – ох, милая, я жена, - протягивает руку на безымянном пальце которой прокрутилось кольцо тристана, смахивая на обручальное. девушка теряется, а улыбка на лице лори даже не дрогнет. два мгновения, дрейк едва успеет обернуться, как незнакомка пропишет пощечину аккерману, схватит свою куртку в прихожей и захлопнет за собой дверь. как только дверь закроется, лора звонко засмеется.

    - серьезно? надо было упомянуть, что у тебя компания, ей богу. я бы нашла куда пойти. – плюхнется обратно на кресло, взглядом в потолок уставившись. не нашла бы, ей пришлось бы вернуться домой, потому что лора дрейк никому не нужна, кроме сестры. точнее, нужна, скорее всего, но ей нравится страдать и делать вид, что в её углу на этом матче за жизнь, никого нет. она бросается абсолютной ложью, пытаюсь за неё спрятать отвращение. в её голове не укладывается, как леви мог целовать её, так отвратительно искренне и мягко, четыре месяца назад, а здесь и сейчас, раздвигать чьи-то ноги. не укладывается и то, как в его голове вообще мог уместиться кто-то, кроме самой лоры, в то время как ей травить его образ в собственных мыслях приходилось ежедневно.

    +7

    4

    sellina 'selli' shacklebolt, 32+, lord, pb
    tati gabrielle
    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/56816.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/96513.gif
    даже под красивым маникюром есть грязь

    основная информация
    Селли всегда говорит, что в Каире можно было любить только море, Селли говорит в Каире она потерялась. Будь правильной твердят отец и мать, постарайся оставаться собой говорит Юджин, Селли говорит не знает кто она, а потом Селли это Слизерин с первого по седьмой курсы, Селли это счастливая улыбка в новом доме в Англии; Селли это отражение в зеркале девушки, которая наконец-то нашла себя в густоте тумана над головой. Селлина учтиво улыбается кавалерам на балах, танцует с ними один танец и уходит, выдергивая руку из чужих ладоней, Селлина любит любовь, что плещется в глазах чужих при взгляде на нее, но запивает ее вкус на губах бокалом шампанского. Селли всегда в семье любима матерью и старшими братьями, и всегда третья. Крылья не расправишь, невольно наберешься заноз, прозябая в правилах и табу. Подавленные чувства нужно куда-то девать. Селлина учится магии выборочно и аккуратно, ей интересная история, Селли любит балет и танец, что успокаивают ее нервы. Не защита, но нападение, а уроки матери про врачевание все равно откладываются в памяти, страх перед темной магией, но любопытство, слишком сложно для молодой ведьмы возбуждению не поддаваться хотя бы мысленно. Селлина улыбается новой полукровной жене старшего как своей сестре, смеется, в семью принимает так же как все, племянников своих она любит по настоящему, пробираясь к семье через корни озлобы на мир.


                   — Прости. Все в порядке.
                   — Кричать не запрещается.
                   — Я не злюсь.
                   — Да, я вижу. Ты в ужасе, Кингсли. Я тебя видела только позавчера, а ты за эту ночь будто на десять лет постарел.
                   — Я не переживу потерю еще и детей, Селли. Я обязан тебе.
                   — Не обязан.
                   — У тебя золотые руки.
                   — Я в маму, ты в папу, и только Юджин в соседа. Тебя подлатать?
                   — Иди.

    Селина Англию и моду любит, корсеты ей не давят, сплетни запросто находят место в ее памяти, но Лондон не дает ей проживать жизнь полноценно, она боится что в кроличью нору провалится с которой не убежать, что останется такой же, как все. Страх неудачи всегда выжигал ее наивность, характер Селли за мягкой улыбкой выточен знаниями и жесткостью горделивой чистокровной осанки, все меняется для нее, когда к власти приходит Темный Лорд. Селлина больше не помалкивает, острее на язык становится, она видит для себя уйму недоступных раньше перспектив и возможностей, Селли все так же семью любит, но на торжествах семейных появляется реже. Так же племянников любит, пусть даже старший из них с другим мнением. Селлина братьев своих уважает, делает вид, что не замечает изменений и высказываний неосторожно брошенных в пьяной компании, но она выбор сделает запросто, если придется.


    дополнительно
    #имя можно выбрать любое, не нравится фамилия — найди мужика, жени его на себе, меняй фамилию
    #ждем на посты игры актив
    #обменяемся постеками намутим стекло
    #где

    пробный пост

    В перетянутой бинтами руке палочка сейчас лежит не очень складно, и пусть пальцы за больше чем тридцать лет должны были привыкнуть, сейчас онемение в конечностях расползалось отчасти даже приятным покалывающим чувством. Оно говорило не помер, отдавало в руку и предплечье желанием растрясти ладонь в воздухе, разогнать, кажется, застопорившуюся и свернувшуюся кровь. Иногда в переполненном адреналином организме не хватало этой вязкости, что бы замедлила все, сняла иглу граммофона с пластинки и, наконец, заткнула все звуки. В такое состояние Кингсли [обособленно сидя на, кажется, уже персональном стуле в темном углу, где его не особо-то и видно], частенько впадал когда что-то шло не так. За его жизнь успех редко был забегом в долгую — в основном это была череда успешных, отточенных мастерством и опытом действий, слаженностью палочек и умов, может быть с каплей везения, без которого сейчас даже ветер по дворам листья не гоняет, но сегодня все шло наперекосяк, и заканчиваться не собиралось. Этот дом, который величали штабом ордена феникса, как всегда переполнен голосами больше чем заветной тишиной, но аврор не торопился встревать в диалоги, резюмирующим смыслом которых была только одна правда — нельзя победить дьявола, если его бояться.
    Он закидывает голову, трет пальцами глаза, растирает усталость по лицу, ведь не спать так долго для него уже порой бывает слишком, а работа на два фронта, пусть и резон у этого был олин, выматывала не только физически. В клубах сигаретного дыма, что он, то и дело, медленно выдыхал, складывая их в образы, Кингсли часто видел прошлое, или ему по крайней мере так казалось, что в хаотично движущемся сером вырисовывается лицо его отца с даже шевелящимися губами, «иногда промах дарит нам новую судьбу», он говорил это достаточно часто, оправдывая в общем-то не свои ошибки. У старика Шеклболта отлично получалось вселять надежду в юные умы своего семейства, но забывал он, очевидно, о самом важном — убеждая остальных в этой правде он часто переставал верить в это сам, винил себя за едва ли ни мельчайшую оплошность. Отцовские слова прочно въелись в голову сейчас уже взрослого сына, да только на отца Кингсли был похож больше, чем считала мать, больше чем сам аврор бы того желал.
    От промаха не застрахован никто, и утреннее дело тому отличное доказательство, только вот послевкусие горького прогнившего мяса на языке никуда не девалось — оно бродило темными углами комнат штаб-квартиры, терялось под потолком, от стен отскакивало и в отсутствие ярких огоньков свечей казалось еще страшнее, а когда дым сыграет развеивался оно забредало под реберный пласт и бурило внутренности все тем же ощущением покалывающей немоты, и болело сильнее. В этом доме слишком много голосов, они вперемешку со скрипящими половицами под тяжелыми шагами Кингсли завывают эхом так же, как и снующий снаружи ветер; он в разгаре импровизированного собрания в дверном проеме возникает, плечом в косяк упирается и на Вэнс смотрит, — помоги завязать, — разорванный зубами кусок бинта на кисти неумело повязан, краями болтается и перетягивает разве что расшатанные нервы, мужчина Эммелин руку протягивает, которую сегодня заклятием задело, — у тебя табак есть? Его голос в разыгравшееся собрание мешающим бубнением врывается, впервые за долгое время Кингсли не особо важно обсуждение, он только лишь с прежней порицающей усталостью смотрит на все те же лица, и на прибывающие новые молодые — Теон, Фрэнк, Сириус, Мэри, Эммелин и другие — большинство с кровью горячей, ясноглазые с румяными щеками, им бы жизни радоваться, смеяться да пить, не оставаясь в долгу перед собой же; но они здесь, точат вилы, меняют свои звезды на тернии добровольно, и топят свою жизнь в не ими начатой войне. Кингсли смотрит на это все далеко не с пониманием, и речь даже не в том, что в бой одни старики — в том, что это ядро черной дыры, что зовется войной, и эти испытания проглотят их, поглотят жизни и души, испортят сердца тем кто окажется не готов. В этом лабиринте посреди туманного альбиона уже нет минотавра, а тупиков больше с каждым днем. В одном из таких, Кингсли видел, застряла и Вэнс, а сорви она свою печать молчания, ей было бы легче, ведь сейчас она напоминала ему тишину камня падающего в бездонный колодец.
    — Вэнс, ты идешь сегодня, — очень живое обсуждение окраины у озера Уиндермир привело, наконец, к тому, что все лишь на секунду замолчали, чтобы потом с заправским усердием рваться в бой. Бой ли? — Я пойду. Ты и так знаешь мое мнение, друг, — Кингсли кивает, передышка была необходима обоим, феликс фелицис вперемешку с кофеином в пакет социального страхования ордена не входил, — весь поселок обойти хватит нескольких часов.
    Левая рука едва ли умело чиркает кремнем, зажигая огонь, очередная сигарета размывает темный силуэт автора, что уже все так же скрипя половицами возвращался к стулу. Старая конструкция под ним скрипела, от каждого движения опять издавала звуки стрекочущие и противные, но он и сам был им рад, шатался, поскрипывал не то костями, не то стулом, только чтобы гомон опять разыгравшийся хоть немного приглушить. Увы он не мог не слушать, и как бы ни пытался абстрагироваться, каждое сказанное в этих стенах слово откладывалось в памяти тяжелым грузом, напоминая что такое орден, зачем он, но так же обнажал высокую — непомерно — плату за все это. Кингсли платить за подобное был готов только чтобы видеть как вырастят в безопасности его сыновья, чтобы быть уверенным что они проживут счастливую свободную жизнь. — Готова?

    Отредактировано Kingsley Shacklebolt (2022-08-07 18:34:33)

    Подпись автора

    ты найдешь меня хэштэгом в чёрной библии
    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/824364.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/196510.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/40405.gif
    И  Я  С Т А Н У   Т В О Е Й   С А М О Й   Р О Д Н О Й   Р Е Л И Г И Е Й

    +14

    5

    eugene shacklebolt, 36+, your, pb
    lucien laviscount

    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/687163.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/326825.gif
    Ego — Rag'n'Bone Man

    основная информация

    Любимый сын, мамина радость папина слава. Загордился достаточно, чтобы хорошо учиться на факультете хаффлпафф, в квиддич играть, вряд ли оценок ради, но мать всегда говорила, что ты так талантлив именно в нее. В моих глазах ты мелкий засранец, успешно скидывал на меня свои косяки. Получалось. Я тебя прикрывал, мне доставалось, а ты выходил сухим из воды и с вечной улыбкой на лице. Ведь ты уже в школьном возрасте выучил две прекрасные науки как ложь и манипуляция. Семья для тебя способ получить свое и помощь, даже сейчас я плачу за тебя в кабаке, мать пускает тебя пожить, когда ты скрываешься от очередной семьи, чью дочь ты испоганил на спор, только вот долго это продолжаться не может. Я не могу быть тебе отцом, я и терпеть тебя в последние годы не могу только потому что ты скачешь из огня да в полымя, ты проваливаешь экзамены в аврорат, злишься и идешь творить очередную дурость, играешься не только в кто дальше плюнет, но и у кого имя громче зазвучит. У тебя ведь есть амбиции, ум, таланты, но нет достаточно усидчивости, чтобы остепениться, или сторону выбрать. Ты меняешь не только работы, но и свои политические взгляды так же часто, как и влюбляешься, особенно в момент когда твоя гордость закапывает тебе в глаза чернила и ты начинаешь смотреть на полукровок сверху вниз, как и на мою жену, и не то чтобы ты ростом вышел для таких кульбитов. Хорошо что ты достаточно труслив, чтобы понимать — увлечение чистотой крови слишком опасное, а ты просто боишься, что я вмешаюсь или что жизнь для тебя чуть ценнее, чем ты думаешь. Ты часто орал, что я не отец тебе, и я правда не он, ты всегда говоришь мне что я слабак и трус, что за свои сорок лет так и не понял смысл жизни, хорошо что ты ее понял, брат. Я очень надеялся, что однажды мы раздавим бутылку и выясним, наконец, где наши тропинки разошлись, но теперь все поменялось; когда-то я орал, что не стану тебя оправдывать, что следующая твоя ошибка будет последней, и я не буду сидеть на скамье присяжных если ты выберешь не ту сторону; теперь я вижу тебя чаще чем раньше, не только как очередного приглашенного гостя на торжество, мы все так же молчим, но ты отлично ладишь с остальными членами семьи. Мне говорили ты завидуешь, Селли говорит мне нужно было остаться тогда с вами в Англии.


    дополнительно
    #имя можно выбрать любое, внешность темнокожего любую какую нравится бери
    #ждем на посты игры актив
    #обменяемся постеками намутим стекло
    #где

    пробный пост

    В перетянутой бинтами руке палочка сейчас лежит не очень складно, и пусть пальцы за больше чем тридцать лет должны были привыкнуть, сейчас онемение в конечностях расползалось отчасти даже приятным покалывающим чувством. Оно говорило не помер, отдавало в руку и предплечье желанием растрясти ладонь в воздухе, разогнать, кажется, застопорившуюся и свернувшуюся кровь. Иногда в переполненном адреналином организме не хватало этой вязкости, что бы замедлила все, сняла иглу граммофона с пластинки и, наконец, заткнула все звуки. В такое состояние Кингсли [обособленно сидя на, кажется, уже персональном стуле в темном углу, где его не особо-то и видно], частенько впадал когда что-то шло не так. За его жизнь успех редко был забегом в долгую — в основном это была череда успешных, отточенных мастерством и опытом действий, слаженностью палочек и умов, может быть с каплей везения, без которого сейчас даже ветер по дворам листья не гоняет, но сегодня все шло наперекосяк, и заканчиваться не собиралось. Этот дом, который величали штабом ордена феникса, как всегда переполнен голосами больше чем заветной тишиной, но аврор не торопился встревать в диалоги, резюмирующим смыслом которых была только одна правда — нельзя победить дьявола, если его бояться.
    Он закидывает голову, трет пальцами глаза, растирает усталость по лицу, ведь не спать так долго для него уже порой бывает слишком, а работа на два фронта, пусть и резон у этого был олин, выматывала не только физически. В клубах сигаретного дыма, что он, то и дело, медленно выдыхал, складывая их в образы, Кингсли часто видел прошлое, или ему по крайней мере так казалось, что в хаотично движущемся сером вырисовывается лицо его отца с даже шевелящимися губами, «иногда промах дарит нам новую судьбу», он говорил это достаточно часто, оправдывая в общем-то не свои ошибки. У старика Шеклболта отлично получалось вселять надежду в юные умы своего семейства, но забывал он, очевидно, о самом важном — убеждая остальных в этой правде он часто переставал верить в это сам, винил себя за едва ли ни мельчайшую оплошность. Отцовские слова прочно въелись в голову сейчас уже взрослого сына, да только на отца Кингсли был похож больше, чем считала мать, больше чем сам аврор бы того желал.
    От промаха не застрахован никто, и утреннее дело тому отличное доказательство, только вот послевкусие горького прогнившего мяса на языке никуда не девалось — оно бродило темными углами комнат штаб-квартиры, терялось под потолком, от стен отскакивало и в отсутствие ярких огоньков свечей казалось еще страшнее, а когда дым сыграет развеивался оно забредало под реберный пласт и бурило внутренности все тем же ощущением покалывающей немоты, и болело сильнее. В этом доме слишком много голосов, они вперемешку со скрипящими половицами под тяжелыми шагами Кингсли завывают эхом так же, как и снующий снаружи ветер; он в разгаре импровизированного собрания в дверном проеме возникает, плечом в косяк упирается и на Вэнс смотрит, — помоги завязать, — разорванный зубами кусок бинта на кисти неумело повязан, краями болтается и перетягивает разве что расшатанные нервы, мужчина Эммелин руку протягивает, которую сегодня заклятием задело, — у тебя табак есть? Его голос в разыгравшееся собрание мешающим бубнением врывается, впервые за долгое время Кингсли не особо важно обсуждение, он только лишь с прежней порицающей усталостью смотрит на все те же лица, и на прибывающие новые молодые — Теон, Фрэнк, Сириус, Мэри, Эммелин и другие — большинство с кровью горячей, ясноглазые с румяными щеками, им бы жизни радоваться, смеяться да пить, не оставаясь в долгу перед собой же; но они здесь, точат вилы, меняют свои звезды на тернии добровольно, и топят свою жизнь в не ими начатой войне. Кингсли смотрит на это все далеко не с пониманием, и речь даже не в том, что в бой одни старики — в том, что это ядро черной дыры, что зовется войной, и эти испытания проглотят их, поглотят жизни и души, испортят сердца тем кто окажется не готов. В этом лабиринте посреди туманного альбиона уже нет минотавра, а тупиков больше с каждым днем. В одном из таких, Кингсли видел, застряла и Вэнс, а сорви она свою печать молчания, ей было бы легче, ведь сейчас она напоминала ему тишину камня падающего в бездонный колодец.
    — Вэнс, ты идешь сегодня, — очень живое обсуждение окраины у озера Уиндермир привело, наконец, к тому, что все лишь на секунду замолчали, чтобы потом с заправским усердием рваться в бой. Бой ли? — Я пойду. Ты и так знаешь мое мнение, друг, — Кингсли кивает, передышка была необходима обоим, феликс фелицис вперемешку с кофеином в пакет социального страхования ордена не входил, — весь поселок обойти хватит нескольких часов.
    Левая рука едва ли умело чиркает кремнем, зажигая огонь, очередная сигарета размывает темный силуэт автора, что уже все так же скрипя половицами возвращался к стулу. Старая конструкция под ним скрипела, от каждого движения опять издавала звуки стрекочущие и противные, но он и сам был им рад, шатался, поскрипывал не то костями, не то стулом, только чтобы гомон опять разыгравшийся хоть немного приглушить. Увы он не мог не слушать, и как бы ни пытался абстрагироваться, каждое сказанное в этих стенах слово откладывалось в памяти тяжелым грузом, напоминая что такое орден, зачем он, но так же обнажал высокую — непомерно — плату за все это. Кингсли платить за подобное был готов только чтобы видеть как вырастят в безопасности его сыновья, чтобы быть уверенным что они проживут счастливую свободную жизнь. — Готова?

    Подпись автора

    ты найдешь меня хэштэгом в чёрной библии
    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/824364.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/196510.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/40405.gif
    И  Я  С Т А Н У   Т В О Е Й   С А М О Й   Р О Д Н О Й   Р Е Л И Г И Е Й

    +10

    6

    charles shacklebolt, 25, resistance, hb
    aubrey joseph

    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/239370.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/637146.gif
    thrice :: black honey

    основная информация
    Ты очень часто говоришь мне «как хочешь» не потому что ты мне доверяешь, а потому что тебе откровенно плевать.

                        уже

    Когда-то ты был нормальным подростком, насколько это могло быть в твоем возрасте, рейвенкло и хогвартс для тебя больше дом родной чем моя квартира. Ты увлекаешься травологией, магическими животными, умоляешь шляпу распределить тебя на факультет матери, но только через шесть лет говоришь мне в сердцах — просто чтобы по твоим стопам не пойти, пап. Ты хочешь быть похож на мать, так и есть, но чем старше ты становишься, тем больше я вижу в тебе от себя, хоть и знаю что ты это отрицаешь.

    Позавчера Кингсли не был уверен, что заявленное ему — правда. Он и не должен был узнать, а судя по многочисленным попыткам старшего сына скрыть от отца свои выходки, что раньше проходили весьма успешно, у Чарльза появился определенный навык не только ускользать, но и выкручиваться.

    Ты умело заметаешь следы, ты неплохо врешь и делаешь больно одним словом или взглядом, но кажется только мне, а я уже устал в эти двери стучать. Ты злишься на меня за то, что меня никогда не было рядом, что работа была для меня важнее, ты злишься на меня за мать, я понимаю, я иногда забываю вспомнить о том, что не только я потерял жену, но и ты — мать.
    Я злюсь в ответ — так год за годом и мы уже чужие, ты наставляешь на меня палочку без капли шутки. Меня приглашает на твой матч по квидичу сестра, ты все чаще остаешься на каникулы в школе, уже даже не оправдываешься учебой. Ты общаешься с Винни и остальной семьей просто прекрасно, ты друг хороший и верный, мне говорили что человек тоже хороший, лучший брат, хороший пример для младшего, даже лучше, чем я.

    Кингсли уже привык, что за фасадом его сына теперь прячется клубок неприязни, что собиралась в обиду долгие годы, пока Шеклболт, оставляя семью на плечи жены и остальных, все больше работал, становился отстраненным, странно-деловым, и только удивлялся, наблюдая стойкое детское неузнавание в глазах старшего, что уже не так тянулся к вниманию, а только лишь дверью хлопал, запирался, сбегал; превращался из некогда отодравшего от стены пласт желтой обоины ребенка, вообразившего, будто за ней прячутся глизни, в парня с боевой готовностью наставляющего палочку против отца.
    — Убери палочку, Чарли.

    Я видел, что с тобой происходило все эти годы, я отлично научился отличать по глазам, когда тебе больно или страшно, но в последнее время там только злость; я знаю о чем ты думаешь, и мне даже не нужно спрашивать, я только надеюсь что ты умен достаточно, чтобы быть осторожным в своем рвении, так же как я в свое время - помогать. Вся твоя жизнь прошита нитью сопротивления, я бы хотел удивиться, что обнаружу тебя в его рядах, но ты очень похож на меня.

                        слишком


    дополнительно
    #имя можно выбрать любое, внешность темнокожего любую какую нравится бери под 25 лет парню чтобы была
    #ждем на посты игры актив
    #обменяемся постеками намутим стекло
    #где

    пробный пост

    В перетянутой бинтами руке палочка сейчас лежит не очень складно, и пусть пальцы за больше чем тридцать лет должны были привыкнуть, сейчас онемение в конечностях расползалось отчасти даже приятным покалывающим чувством. Оно говорило не помер, отдавало в руку и предплечье желанием растрясти ладонь в воздухе, разогнать, кажется, застопорившуюся и свернувшуюся кровь. Иногда в переполненном адреналином организме не хватало этой вязкости, что бы замедлила все, сняла иглу граммофона с пластинки и, наконец, заткнула все звуки. В такое состояние Кингсли [обособленно сидя на, кажется, уже персональном стуле в темном углу, где его не особо-то и видно], частенько впадал когда что-то шло не так. За его жизнь успех редко был забегом в долгую — в основном это была череда успешных, отточенных мастерством и опытом действий, слаженностью палочек и умов, может быть с каплей везения, без которого сейчас даже ветер по дворам листья не гоняет, но сегодня все шло наперекосяк, и заканчиваться не собиралось. Этот дом, который величали штабом ордена феникса, как всегда переполнен голосами больше чем заветной тишиной, но аврор не торопился встревать в диалоги, резюмирующим смыслом которых была только одна правда — нельзя победить дьявола, если его бояться.
    Он закидывает голову, трет пальцами глаза, растирает усталость по лицу, ведь не спать так долго для него уже порой бывает слишком, а работа на два фронта, пусть и резон у этого был олин, выматывала не только физически. В клубах сигаретного дыма, что он, то и дело, медленно выдыхал, складывая их в образы, Кингсли часто видел прошлое, или ему по крайней мере так казалось, что в хаотично движущемся сером вырисовывается лицо его отца с даже шевелящимися губами, «иногда промах дарит нам новую судьбу», он говорил это достаточно часто, оправдывая в общем-то не свои ошибки. У старика Шеклболта отлично получалось вселять надежду в юные умы своего семейства, но забывал он, очевидно, о самом важном — убеждая остальных в этой правде он часто переставал верить в это сам, винил себя за едва ли ни мельчайшую оплошность. Отцовские слова прочно въелись в голову сейчас уже взрослого сына, да только на отца Кингсли был похож больше, чем считала мать, больше чем сам аврор бы того желал.
    От промаха не застрахован никто, и утреннее дело тому отличное доказательство, только вот послевкусие горького прогнившего мяса на языке никуда не девалось — оно бродило темными углами комнат штаб-квартиры, терялось под потолком, от стен отскакивало и в отсутствие ярких огоньков свечей казалось еще страшнее, а когда дым сыграет развеивался оно забредало под реберный пласт и бурило внутренности все тем же ощущением покалывающей немоты, и болело сильнее. В этом доме слишком много голосов, они вперемешку со скрипящими половицами под тяжелыми шагами Кингсли завывают эхом так же, как и снующий снаружи ветер; он в разгаре импровизированного собрания в дверном проеме возникает, плечом в косяк упирается и на Вэнс смотрит, — помоги завязать, — разорванный зубами кусок бинта на кисти неумело повязан, краями болтается и перетягивает разве что расшатанные нервы, мужчина Эммелин руку протягивает, которую сегодня заклятием задело, — у тебя табак есть? Его голос в разыгравшееся собрание мешающим бубнением врывается, впервые за долгое время Кингсли не особо важно обсуждение, он только лишь с прежней порицающей усталостью смотрит на все те же лица, и на прибывающие новые молодые — Теон, Фрэнк, Сириус, Мэри, Эммелин и другие — большинство с кровью горячей, ясноглазые с румяными щеками, им бы жизни радоваться, смеяться да пить, не оставаясь в долгу перед собой же; но они здесь, точат вилы, меняют свои звезды на тернии добровольно, и топят свою жизнь в не ими начатой войне. Кингсли смотрит на это все далеко не с пониманием, и речь даже не в том, что в бой одни старики — в том, что это ядро черной дыры, что зовется войной, и эти испытания проглотят их, поглотят жизни и души, испортят сердца тем кто окажется не готов. В этом лабиринте посреди туманного альбиона уже нет минотавра, а тупиков больше с каждым днем. В одном из таких, Кингсли видел, застряла и Вэнс, а сорви она свою печать молчания, ей было бы легче, ведь сейчас она напоминала ему тишину камня падающего в бездонный колодец.
    — Вэнс, ты идешь сегодня, — очень живое обсуждение окраины у озера Уиндермир привело, наконец, к тому, что все лишь на секунду замолчали, чтобы потом с заправским усердием рваться в бой. Бой ли? — Я пойду. Ты и так знаешь мое мнение, друг, — Кингсли кивает, передышка была необходима обоим, феликс фелицис вперемешку с кофеином в пакет социального страхования ордена не входил, — весь поселок обойти хватит нескольких часов.
    Левая рука едва ли умело чиркает кремнем, зажигая огонь, очередная сигарета размывает темный силуэт автора, что уже все так же скрипя половицами возвращался к стулу. Старая конструкция под ним скрипела, от каждого движения опять издавала звуки стрекочущие и противные, но он и сам был им рад, шатался, поскрипывал не то костями, не то стулом, только чтобы гомон опять разыгравшийся хоть немного приглушить. Увы он не мог не слушать, и как бы ни пытался абстрагироваться, каждое сказанное в этих стенах слово откладывалось в памяти тяжелым грузом, напоминая что такое орден, зачем он, но так же обнажал высокую — непомерно — плату за все это. Кингсли платить за подобное был готов только чтобы видеть как вырастят в безопасности его сыновья, чтобы быть уверенным что они проживут счастливую свободную жизнь. — Готова?

    Подпись автора

    ты найдешь меня хэштэгом в чёрной библии
    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/824364.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/196510.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/40405.gif
    И  Я  С Т А Н У   Т В О Е Й   С А М О Й   Р О Д Н О Й   Р Е Л И Г И Е Й

    +7

    7

    Christine Gautier, 40+, neutral, pb
    Carla Gugino

    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/873505.gif
    Mind over Matter :: PVRIS

    основная информация
    Со стороны казалось, что у Кристин было все, и рожденная в союзе двух чистокровных семей она должна была бы наслаждаться жизнью, полной изобилия и роскоши. Но стоит присмотреться к любому портрету в огромном фамильном особняке в Париже, можно увидеть линии трещин там, где краска и холст разбиваются, где боролся с семейной реальностью художник. Идеальная улыбка, дорогая одежда, этикет, осанка, Кристин никогда не понимала куда идет, никогда не торопилась попасть туда, где единственным требованием от родителей было сидеть неподвижно, молчать пока не спросят. Готье росла в мире до абсурдности замкнутом,  месте, что до больного презирал не-магов, она не должна была ощущать потребности добиваться большего, не должна гореть желанием постороннего внимания, но Кристин хотела надиктовывать своей жизни собственные условия.

              - Здесь слишком много хаоса, особенно сейчас, мне нравится, - Кристин болтает в стакане темно-коричневую жидкость, замолкает ненадолго, прикусывает губу и думает.
              - Почему? - Кристин рассматривает бегающие по стенам лучи вечернего солнца, а потом ее лицо резко рассекает задирающаяся выше и выше улыбка, она склоняется к его плечу, поправляя сползшую с плеча сорочку, и будто что-то известное только ей, шепчет в ответ, - мы создаем его сами.

    Кристин уже не помнит лица матери и отца, только свое, дребезжащее в изогнутом зеркале отражение, помнит боль, неприятные рывки и погрязшие едва ли ни под кожей зубья расчески. Мать зачесывает ее вороньи пряди в прическу, раздирая до боли тонкую кожу, чешет до жалобных стонов, до соленых слез на сжатых губах. Кристин помнит неприятный звон сервизов, льющий в глаза яркий свет и жжение лопнувших волдырей на ногах; помнит затекшую от долгого изваяния шею, давку корсета на груди и свой дом; золотую ложку во рту и то, как драла кутикулы на пальцах, томясь в плену собственной красивой богатой замужней жизни.

              - Сделать кофе?
              - Нет, - в ее доме на сквозняке стоящем, серый вечерний туман заставляет сонно прикрывать глаза, думать о том, как острые женские слова вонзаются в суть, Кристин взглядом обнимает букет сирени на подоконнике, говорит что любит слушать, врет.
              - Чаю?
              - Кто отказался от кофе - хочет виски.

    Кристин на похоронах мужа не плачет, но трет потухший камень в перстне, она совсем недавно перешагнула порог взрослой жизни, но уже износила так много масок, что в конце концов потерялась под ними, Кристин Готье смесь разных ролей, ни одна из которых во Франции не была реальней предыдущей, но вряд ли имеет значение то, что осталось от настоящей Готье здесь - в Англии. Кристин перебирается в Лондон, здесь ее никто не ждет, ничто не цепляет, это лучшее что она могла сделать для себя. Кристин новая жизнь увлекает очень быстро, она отрывает фонд помощи одаренным девушкам, не думает возвращаться на родину даже когда власть меняется, она не стремится ни к семьи, ни к детям, ей комфортно в своем доме одной, она иногда разбавляет пустоту мужской компанией, но самая большая страсть Готье все еще свобода.


    дополнительно
    #имя фамилию внешность можно поменять, возраст, концепт, вайб желательно оставить, это не в пару но в компанию иф ю ноу
    #ждем на посты игры актив, у тебя тут уже есть шикарный кузен Руквуд
    #обменяемся постеками намутим стекло
    #где

    пробный пост

    В перетянутой бинтами руке палочка сейчас лежит не очень складно, и пусть пальцы за больше чем тридцать лет должны были привыкнуть, сейчас онемение в конечностях расползалось отчасти даже приятным покалывающим чувством. Оно говорило не помер, отдавало в руку и предплечье желанием растрясти ладонь в воздухе, разогнать, кажется, застопорившуюся и свернувшуюся кровь. Иногда в переполненном адреналином организме не хватало этой вязкости, что бы замедлила все, сняла иглу граммофона с пластинки и, наконец, заткнула все звуки. В такое состояние Кингсли [обособленно сидя на, кажется, уже персональном стуле в темном углу, где его не особо-то и видно], частенько впадал когда что-то шло не так. За его жизнь успех редко был забегом в долгую — в основном это была череда успешных, отточенных мастерством и опытом действий, слаженностью палочек и умов, может быть с каплей везения, без которого сейчас даже ветер по дворам листья не гоняет, но сегодня все шло наперекосяк, и заканчиваться не собиралось. Этот дом, который величали штабом ордена феникса, как всегда переполнен голосами больше чем заветной тишиной, но аврор не торопился встревать в диалоги, резюмирующим смыслом которых была только одна правда — нельзя победить дьявола, если его бояться.
    Он закидывает голову, трет пальцами глаза, растирает усталость по лицу, ведь не спать так долго для него уже порой бывает слишком, а работа на два фронта, пусть и резон у этого был олин, выматывала не только физически. В клубах сигаретного дыма, что он, то и дело, медленно выдыхал, складывая их в образы, Кингсли часто видел прошлое, или ему по крайней мере так казалось, что в хаотично движущемся сером вырисовывается лицо его отца с даже шевелящимися губами, «иногда промах дарит нам новую судьбу», он говорил это достаточно часто, оправдывая в общем-то не свои ошибки. У старика Шеклболта отлично получалось вселять надежду в юные умы своего семейства, но забывал он, очевидно, о самом важном — убеждая остальных в этой правде он часто переставал верить в это сам, винил себя за едва ли ни мельчайшую оплошность. Отцовские слова прочно въелись в голову сейчас уже взрослого сына, да только на отца Кингсли был похож больше, чем считала мать, больше чем сам аврор бы того желал.
    От промаха не застрахован никто, и утреннее дело тому отличное доказательство, только вот послевкусие горького прогнившего мяса на языке никуда не девалось — оно бродило темными углами комнат штаб-квартиры, терялось под потолком, от стен отскакивало и в отсутствие ярких огоньков свечей казалось еще страшнее, а когда дым сыграет развеивался оно забредало под реберный пласт и бурило внутренности все тем же ощущением покалывающей немоты, и болело сильнее. В этом доме слишком много голосов, они вперемешку со скрипящими половицами под тяжелыми шагами Кингсли завывают эхом так же, как и снующий снаружи ветер; он в разгаре импровизированного собрания в дверном проеме возникает, плечом в косяк упирается и на Вэнс смотрит, — помоги завязать, — разорванный зубами кусок бинта на кисти неумело повязан, краями болтается и перетягивает разве что расшатанные нервы, мужчина Эммелин руку протягивает, которую сегодня заклятием задело, — у тебя табак есть? Его голос в разыгравшееся собрание мешающим бубнением врывается, впервые за долгое время Кингсли не особо важно обсуждение, он только лишь с прежней порицающей усталостью смотрит на все те же лица, и на прибывающие новые молодые — Теон, Фрэнк, Сириус, Мэри, Эммелин и другие — большинство с кровью горячей, ясноглазые с румяными щеками, им бы жизни радоваться, смеяться да пить, не оставаясь в долгу перед собой же; но они здесь, точат вилы, меняют свои звезды на тернии добровольно, и топят свою жизнь в не ими начатой войне. Кингсли смотрит на это все далеко не с пониманием, и речь даже не в том, что в бой одни старики — в том, что это ядро черной дыры, что зовется войной, и эти испытания проглотят их, поглотят жизни и души, испортят сердца тем кто окажется не готов. В этом лабиринте посреди туманного альбиона уже нет минотавра, а тупиков больше с каждым днем. В одном из таких, Кингсли видел, застряла и Вэнс, а сорви она свою печать молчания, ей было бы легче, ведь сейчас она напоминала ему тишину камня падающего в бездонный колодец.
    — Вэнс, ты идешь сегодня, — очень живое обсуждение окраины у озера Уиндермир привело, наконец, к тому, что все лишь на секунду замолчали, чтобы потом с заправским усердием рваться в бой. Бой ли? — Я пойду. Ты и так знаешь мое мнение, друг, — Кингсли кивает, передышка была необходима обоим, феликс фелицис вперемешку с кофеином в пакет социального страхования ордена не входил, — весь поселок обойти хватит нескольких часов.
    Левая рука едва ли умело чиркает кремнем, зажигая огонь, очередная сигарета размывает темный силуэт автора, что уже все так же скрипя половицами возвращался к стулу. Старая конструкция под ним скрипела, от каждого движения опять издавала звуки стрекочущие и противные, но он и сам был им рад, шатался, поскрипывал не то костями, не то стулом, только чтобы гомон опять разыгравшийся хоть немного приглушить. Увы он не мог не слушать, и как бы ни пытался абстрагироваться, каждое сказанное в этих стенах слово откладывалось в памяти тяжелым грузом, напоминая что такое орден, зачем он, но так же обнажал высокую — непомерно — плату за все это. Кингсли платить за подобное был готов только чтобы видеть как вырастят в безопасности его сыновья, чтобы быть уверенным что они проживут счастливую свободную жизнь. — Готова?

    Подпись автора

    ты найдешь меня хэштэгом в чёрной библии
    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/824364.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/196510.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/70/40405.gif
    И  Я  С Т А Н У   Т В О Е Й   С А М О Й   Р О Д Н О Й   Р Е Л И Г И Е Й

    +7

    8

    martína, 40-45, disloyal ½ hag
    aubrey plaza
    https://forumupload.ru/uploads/0014/38/54/2/838615.gif https://forumupload.ru/uploads/0014/38/54/2/675970.gif
    crazy little thing called hag

    основная информация
    Мать Мартины – ведьма. Из тех самых ведьм, которые вина пропавшим в лесах детям. Мать Мартины хотела бы вечно доедать недобитых солдат на полях второй мировой. А стала посмешищем из-за отбитого испанца.

    Отец Мартины – магглорожденный директор бродячего цирка уродов. Однажды повелся на красавицу из леса, а на утро проснулся с уродливой ведьмой. Зельетворная любовь – жестокая шутка, но месть волшебника страшней. Он не выпустил её из клетки даже когда округлился живот, он показывал её восторженной публике и заранее подсчитывал прибыль от новорожденной диковинки. Но малышка Мартина, как и детеныш любой твари, не спешила пугать.

    Дитя двух роковых ошибок – одна не решилась сожрать, другой не решился убить – Мартина росла очаровательной девочкой, несмотря на нездоровый цвет кожи. А потом вместе с цирком из деревень Европы начали пропадать детишки. Директор смог сложить 1+1, но палочку направил не на ту ведьму. Ведь проще волшебную тварь убить, чем ребенка.

    bitch, you got the wrong bitch
    Мартина носит его зубы в ожерелье, но смеётся над жуткими байками – что вы, милые люди, он умер от старости сам. Она была злой ведьмой дикой Европы, но не настолько. Она была злой ведьмой, но увидела свет. Ей было 17 [?], когда проигрыш в лесной стычке с магом привел её не в могилу, а в Общество Реформации Ведьм. Очередной глупый волшебник допустил зло из благих побуждений. Её разломали, как рубика кубик, и собрали заново – чистую, опрятную, свежую. Готовую интегрироваться в приличное общество приличных магов. Нести не смерть, а смирение.

    Мартина много путешествовала по миру, ища неподобающих себе подобных. У Мартины сотни поучительных историй из всех уголков света. От Мартины не спрятаться нигде – гладит новеньких ведьм О.Р.В. по когтистым пальцам и проникновенным шепотом проповедует: «Я смогла, сможешь и ты». Стоило старому режиму пасть, она осела в штабе Общества, демонстрируя смирение и любовь к магического мира порядкам. Она здесь не ведьма, а тетушка Мартина – как для своих, так и для милых немок-волонтёрок. Но отчего-то от её «la niña adorable» у Гретель стынет кровь в жилах.

    cause i bite my tongue for no wizard
    Мартина – вся в отца. Такая же отбитая асоциальная психопатка. Всё живое в её мире делится на 2 вида – ведьмы и еда. Единственный искренний смех – безумный. Она понимает «национальную кухню» по-своему, ест людей не только из-за ведьминского голода и не видит жестокости в этом. Всё-таки человек – единственное живое существо, способное дать согласие на съедение. И не волшебникам, придумавшим 'Империо', её методы убеждения осуждать.

    Мартину забавляет «милая девочка» Гретель, изо всех сил скрывающая своё происхождение. Неважно сколько в тебе проклятой крови, ведьма должна ведьмой быть, а не искать лекарство от себя. Мечта Мартины – свобода ведьмоисповедания и полная индульгенция на каннибализм. Чем дальше в новый режим, тем прозрачнее маска хорошей ведьмы. Если чистокровные добились своего, то что её остановит?

    Роковая ошибка Мартины – попытка обратить Гретель в свою веру.


    дополнительно
    :: Она вам не синнабон // категория Hag I'd Like to Hang на каннибалхабе // bitter winter crone
    :: Возможно у неё свой закрытый клуб для богатеньких скучающих магглов. Под липовым именем, конечно. В остальном, она ведет себя прилично и не высовывается пока. А потом будет поздно.
    :: Гретель - на ⅛ ведьма на ⅞ ванильный нарцисс с mommy issues; Морс - на 100% лабрадудель-трупорез с женой-людоедкой; оба они наводят экспериментальную суету во имя зелья для снижения ведьминского голода. Ну на орден Мерлина идут, не иначе. Им очень нужен антагонист и кто же это, если не вы?
    :: Мы планируем рано или поздно вас препарировать использовать в качестве подопытной гадюки и держать в подвалах мунго // дома булстроудов. Но это из большой любви, честное слово. Ну знаете, Гретель, Морс и я - вместе дружный треугольник Карпмана.
    :: Если очень хочется, можно менять имя и придумать фамилию (в рамках испанской инквизиции корневой системы), что до внешности – я не знаю, как вы меня будете манить на дарксайд без такой горячей evilhag как Обри. Серьезно, она и раньше провоцировала bi panic, а уж после появления Легиона вообще не может быть альтернатив на роль асоциальной ведьмы.

    ну камон, рили

    :: Морс отказывается бросать работу в морге и открывать бродячий цирк, но мы всё равно семья клоунов. И бочку дёгтя себе тоже хотим смешную. Такие дела.
    :: Я this close to забрать её себе, запереться в комнате и тихо сама с собою /и мужем/ биллимиллиганить. Спосите.

    пробный пост

    i propose a toast : to my self control
    you see it crawlin' helpless on the floor

    Тишина оглушает, обнажая скрежет зубов, свист дыхания и суету мыслей. В поместье Майеров она бы всё отдала, чтобы не прятаться в эхе бесед, музыки и смеха за тяжелой дверью. Но дома - Гретель вздрагивает. Трещины на снежном - нежном - ложном шаре семейной жизни ползут спиралью за стрелкой на часах, множатся, насмешливо повторяя резной узор сундука. Удушающе пуст, монстр выбирается из-под кровати, заползает в отражения хищной ухмылкой, отравляет молчанием завтрак, выжигает все краски вокруг. Стучит, стучит, стучит - в животе, голове, сетях узоров на пальцах. Бесконечно, беспорядочно, бесит. Просится на волю. Чернильной кляксой расползается от солнечного сплетения до кончика языка, упирается в зубы.

    Проблема известна, решение одно, выбор - обман; но Гретель закрывает глаза. Отрицает корни, верит в клятвы. Надеется, боится, ждёт, что каждая ссора будет последней. Ложь не может длиться вечно, жизнь волшебников - конечна; но пока есть в запасе один, два, сотня шагов любой из стрелок каминных часов - Гретель медлит. Не спешит прочь от тишины в пустоте кровати, дома, будущего. Играет с голодом в прятки, спрятавшись за ширмой отрицания зла - не слышит, не видит, не говорит. Ищет в парфюмерной чаще ложный пузырёк. Но есть то, что зельями не усыпить, и кружево надежд день за днём всё тоньше. Тлеет. В розовом саду детства она бы всё отдала, чтобы забыли искать. В белом шуме одиночества - забыться бы самой.

    Она очнулась с алой нитью пореза. Пора. Уже давно пора. Но пальцы продолжают бездумный путь вдоль страниц, глаза упрямо гипнотизируют камин. От свободы её // от смерти его отделяет лишь горстка волшебного порошка. Осталось лишь жертву и место назвать, а лучшее время - сейчас.

    Сейчас она сделает шаг и сгинет в зелени пламени. Сейчас камин вспыхнет, и он вернётся - с факелом ли, с цветами ли, исход один - новый росток в вечном болоте вины.

    Она очнулась над свежей ямой в саду. Кому нужна открытая книга души, если можно вскрыть клетку ребер, вызволить неугомонное сердце, вдоль // поперек пройти большой и малый круг, по часовой, обратно; резко по тормозам. Заставить замолчать навсегда. Ни неудобных вопросов, ни внимательных глаз - всё, что ведьме не по вкусу, сожрёт сырая земля. Лучше пережить, чем переживать.

    От двух зол Гретель пятится прочь, вонзаясь спиной в ветви крестов. Голод хрипло смеется внутри, вонзается пальцами в землю. Скалится пустой /надолго ли?/ пастью могила.

    Она очнулась в мыльной пене. Ладони накрывают стеклянные глаза в красной оправе, скользят ниже - к отмеченным клыками губам. Гретель глухо смеётся, поджимая колени к груди. Кожа кажется прозрачной, но ни петрикор сада, ни яд мыслей не смыть. Они под кожей глубоко, в крови навсегда, по праву рождения. Мизинец касается белоснежного бруска, отправляя его дрейфовать по волнам. Саднящая боль книжного пореза тонет в шторме ненасытной тревоги. Устала.

    В пустой голове от виска до виска гулко катится бильярдный шар предсказаний. Предлагает мириады возможностей - от едкого кармина до стылого монохрома. Но Гретель мотает головой, а наваждение как гидра - разбиваясь, лишь умножает калейдоскоп желаний: 2, 4, 8... Мельтешащее разнообразие ложно, в знаменателе вечно двое. Однажды согласилась - теперь скована по рукам и ногам. Не убегай, не убивай, не умирай - паршивая троица, но другой не обучили.

    Эхом фрау Майер звучит в пустой спальне последний урок - диктует движения кисти, направляет палочку на дверь. Вспышка запирающих чар успокаивает сердце. Не вышло из неё сбежавшей невесты, не выйдет и побег из Азкабана. Ведьме место в одиноких пещерах, волшебнице - в чистокровных домах. Раздробить, взболтать, смешать, мешать по часовой: имитация будущего в котле иллюзорной семьи. Тихо. Пусто. Тяжело. (Не)возможно. Ей только бы выдохнуть, выспаться - вырвется. Уже пора, давно пора, ещё пять минут, матушка. Затылок приземляется в стену, сознание падает в голод, пальцы чертят на обоях обратный отсчет - пять полос за каждый лишний миг-

    -так, тик-так, тик-так, всё не так, тик-
    -стук останавливает сердце;
    голос - запускает с места в карьер:
    вернулся, вернулся, вернулся, очнулась.

    От стены до двери - полсотни радостных ударов, дыхание в горле колючим комком. Открой, впусти, закрой закрой закрой глаза, Гретель, всё кончится быстро. Пепел бесцветного мира озаряет алый всполох. Паршивая la vie en rose, но другой - нет.

    - Нет. Нет, нет, нет, нет, нет, - скулящий смех вплетается в шепот, с дверной ручки слетает ладонь, холодный лоб по глади дерева скользит.

    От двери до стены - подгибаются колени, локти в надежных оковах ладоней, плечи в объятиях мокрых волос. Стена, затылок, потолок - на вкус как юность взаперти, шлейф безымянных маглов на губах. Облизывается. Трясётся. Просит - слишком тихо для него, слишком слабо для себя, нет и жертвы для богов:

    - Уходи.

    Вертлявое «не» на языке попадает в капкан.

    Отредактировано Gretel Bulstrode (2022-08-13 13:56:58)

    +7

    9

    marcus nott, 28, lord, pureblooded
    jorge lópez or someone else

    https://i.postimg.cc/NfvrNQSm/188.png

    основная информация

    поверь, у нас все хорошо, под ногтями иголки – забей, ну и что, а?
    я под ребра тебе вкручу штопор, твое тело немеет от шока

    собственная значимость планетарного масштаба — очередная забава для публики, требующей ежеминутного хлеба и зрелищ. он всегда знал, чем развлечь толпу, как заинтересовать любую скучающую морду: его рецепт абсолютной власти над обществом элементарен, но почему-то никто так и не смог его повторить хотя бы наполовину.

    маркус склоняется ниже. его шёпот глубже темноты, в которой увязла словно в вязкой топи елейная улыбка инквизитора. он просит не бояться, обхватывая ее плечи сзади. у самого края уха звучит бархатный голос, и у айрин не хватает причин, чтоб в тот же момент засомневаться, сделать шаг назад, внимательнее взглянуть в чужие стёкла -
    распознать в них фальшь, понять, что в маркусе все битое, сломанное, изувеченное в такт простуженному сознанию.

    айрин жмётся к нему лопатками. ближе, теснее, крепче. он снова убаюкивает приглушенными нотами, обещает покой, позволяет совсем ослабнуть, обмякнуть прямо на руках. айрин совершает фатальную ошибку. забывается сном, совсем не зная, что завтра заснуть уже не сможет.

    у маркуса в руках - колода карт из козырей, тузов и джокеров. ему всегда есть что сказать и чем ответить, он говорит на языке красоты, публично давит словами, тет-а-тет разбивает лица. просит в следующий раз думать дважды: в пролитой крови жертвы виноваты сами.

    в школе стесанные кулаки скрываются под толстым слоем бинтов. они разбиваются с завидной регулярностью, но маркус лишь жмет плечами, отвечает, мол: квиддич. в замотанных руках бита просто-напросто перестает скользить.
    [indent][indent][indent] ( тупые физиономии, кстати, тоже )

    манипуляция - оружие в руках искусного артиста. тот, кто управляет чужим сознанием, не прибегая к легиллименции, заслуживает особый статус бенефицианта. нотт - тот еще тонкий шулер, играет на вере, жонглирует чувствами, подсаживает в душу семена волчьей ягоды. ласково водит по волосам, убеждает, внушает - нет, милая, ты задыхаешься от чувств ко мне, а не от отравы.

    когда айрин потеряла брата, маркус так удачно оказался рядом.
    когда айрин теряет в вихре войны и личной катастрофы весь свой мир, маркус так удачно оказывается рядом.
    когда айрин потеряет мать с отцом, маркус так удачно окажется рядом.

    поцелует ее раны, позднее нанесет свежие, снова поцелует и снова нанесет. душевные, физические - травмы разной масти, формы, глубины. подаренная паранойя, разводы гематом на ребрах, лопнувшие капилляры на плечах -
    [indent][indent][indent] ты делаешь мне больно; ты меня пугаешь.

    отрывистый шепот вновь разрушает тишину, но в звуках больше нет бархата, в них звенит металл, трещит стекло: - ну и кто в этом виноват?

    айрин боится собственного отражения и вязкой темноты, боится жалобного скрипа половиц и оставлять окна нараспашку, боится наступать на отброшенные тени и закрывать межкомнатные двери.

    [indent]( раньше маркус пугал ее понарошку, теперь пугает по-настоящему )

    он думает, что не хватит сил сбежать.
    нет, даже не так.
    она же, якобы, просто не посмеет.
    потому что знает цену смелости и напыщенной дерзости - он перманентно оставляет на теле жестокие печати без возможности их смыть. но он ошибается. однажды фиксирует ее несносную пропажу сначала как акт провокации, потом - как игру в прятки.

    маркус стыло выдыхает, считает до пяти. идет искать.


    дополнительно
    предлагаю тебе всю прелесть больных отношений, которые длились без малого три года, и если ты дочитал до конца ( здоровый бы скипнул заявку еще в начале ), то почему ты до сих пор не просишь мой тг?

    а если без прелюдий, то вот парочка дополнительных зачинов: маркус тусил в компании брата айрин чарли и еще двух-трех чистокровных корешей. они были чем-то вроде мародеров 2.0, только старше на три года. мы тут с сириусом хэдканонили, что эти две компашки постоянно были в контрах, соревновались у кого из них больше, кто быстрее доведет декана до нервного срыва и далее-далее по списку.

    поскольку я не хотела, чтоб отношения айрин и маркуса складывались из примитивного "я ее пизжу, а она это терпит", я придумала зарубу. чарли умер в 18 лет не своей смертью - его нашли повешенным. предлагаю тебе поиграть в "что если?".
    что если чарли не повесился, а был убит маркусом?
    что если и родители айрин погибли не случайно? маркус мог не убивать их лично, но мог быть косвенно к этому причастен
    что если всё время, начиная с 81 года, маркус ссал ей в уши, профессионально внушая, что нынешний режим в стране заслуживает 5 звезд в яндекс.отзывах?
    что если он ее почти убедил в том, что брат действительно сам повесился, родители действительно заслужили быть там, где они есть сейчас и что ей так блять повезло оказаться рядом с ним.

    в общем, мне есть что предложить и что рассказать, но все остальное только после традиционной проверки на совместимость. кидай любой свой пост, а там дальше разберемся.

    кстати, сириус машет тебе ручкой и обещает самый теплый прием как в 451 градусе по фаренгейту. цом.

    пробный пост

    Страх завязывает мышцы в гордиев узел. Кует в душе первобытное чувство мучительной уязвимости. Оно ломает тремором руки, сжимает легкие медленным удушьем и давит, давит, давит - всем небом, всем грузом, настойчивой паранойей, клокочущей паникой, всем сразу, в моменте, без сигнальных ракет и предупреждений о радиоактивном выбросе.

    Айрин боится собственного отражения и вязкой темноты, боится жалобного скрипа половиц и оставлять окна нараспашку, боится наступать на отброшенные тени и закрывать межкомнатные двери

    [indent]( раньше маркус пугал ее понарошку, теперь пугает по-настоящему )

      - ходит будто обнаженная нейронами, стянутая канатами нервов, вся на взводе, умытая солью; накормленная до отвала, обутая в стекло, расчесанная до крови одним сплошным и беспросветным ужасом.

    глоток.
    ещё один
    ещё
    ещё
    ещё один, ещё

    Ощущение будто пьет чаще, чем дышит - почти не делает пауз, растворяется в огнях, в вакууме, в тяжелых басах.
    Страх выжжен спиртом, его больше нет, гордиев узел развязан, меланхолия расстреляна без права на последнее слово.

    Айрин хорошо - нет - ей так пиздато, так легко, словно весь мир обернулся в невесомость, в которой она - застывший феномен радужного облака. Плевать, что на деле это разлитый бензин - фантазия рисует в сознании перламутровые образы, заполняя пространство форфорическим блеском, и все вокруг такое мутное, раздвоенное, такое прекрасное, забвенное,
    [indent]головокружительное.

    Ее тянет упасть в диффузию, застрять в сферической эктоплазме, а потом феерично разъебать затылок обо что-то острое. План надёжный, почти рабочий, но в нем постфактум оказались проеденные дыры.

    Айрин ныряет в чужие руки с девчачьим „ой“.
    Хочет захлебнуться.
    Секундная пауза, стеклянный взгляд, неловкое касание пальцем вдоль его щеки. Хрустальный смех, заразительный, почти навзрыд. Айрин пьяно жмурится, нехотя улавливает босыми стопами землю и встаёт впритык, подтягиваясь на носочках.

    [indent]это же не ты, это неправда, тебя нет, зачем обманываешь;
    [indent]хотя. нет. давай ты обманешь, а я поведусь. уже была оставленной, теперь хочу быть обманутой и раздавленной.
    [indent]вероятно, это будет первая ложь, которую я от тебя попрошу,
    [indent][indent]в которую поверю

    И она обманывается. Добровольно. Сдаётся без условий, борьбы, сопротивления. Магнетически притягивается к чужому рту как к ингалятору в попытке выпить воздух, насытиться самой, попробовать хоть раз вздохнуть не подавившись. Не успев толком раскусить эту пряную радость, Айрин картинно сердится только для того, чтоб вновь залиться бензиновым смехом.

    - Ты пришёл меня спасти? - смотрит снизу вверх, выкручивая ногтем какие-то непонятные узоры у него на груди. - Опоздал, - разворачивается на пятках, параллельно хватает его за руку, игнорируя вопрос, тянет за собой. Она оборачивается по пути несколько раз, лукаво улыбаясь, будто бы для того, чтоб удостовериться: ее персональный оазис не обернётся миражем так скоро, он просто не имеет права обманывать ее так мало.

    Айрин останавливается ровно посередине. Словно передумала. Нет, не обманываться - передумала пить. Густые басы сменяются знакомыми нотами минора. В памяти охрой рассыпается воспоминание о последних каникулах, пронзительном рёве мотора и хриплой кассеты с какой-то популярной магловской группой. Тоска прокалывает ей сердце, и она тянется к Сириусу, обвивает руками шею, чтоб поделить эту тоску пополам.

    - Мы тогда две ночи не спали. Ты включил эту песню, а я спросила, что это за херня, - будто монолог был вырван из середины, но Айрин говорит так, будто уже он слышал его начало в ее голове. Откуда-то у него всегда было это поразительное умение не просто слушать, но и слышать. - На следующий день я попросила включить её еще раз. И еще. А потом еще и еще, - и вновь она смеётся, но уже так тихо, словно связки устали, побледнели, истончились, оставляя на языке эхо общей памяти. Она невесомо касается губами бледной кожи скул, закрывает глаза. Блять, эта иллюзия совсем как настоящая. И ты будто не пелена степного марева.

    Мелодия проходит сквозь тело невидимыми волнами - ей чудится, что они проникают под кожу, заполняют пустоту трепетным теплом, которое давно не ощущала. Двигается плавно, в такт, скользя ладонями вниз по шее и обратно вверх, к волосам, Айрин теснится к нему ближе, прилипает настолько, насколько позволяет тело, чтоб отрывисто выдохнуть в свою бредовую фантазию:

    - Останься. Я так скучала.

    +9

    10

    narcissa malfoy, 29, lord and lucius, pb
    gabriella wilde

    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/86/329214.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/86/40391.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/86/611842.gif
    we are like an angels with the darkness inside

    основная информация

    [indent] - То, что заложено в Блэках - навсегда укрепляется внутри. Так глубоко, что не выжечь. Запомни хорошенько, Цисси.

    [indent] Ангелы не летают. Ангелы не ходт по земле. Ангелы не попадают ослепительными душами в глаз простого смертного. Ангелы не спускаются с небес. Кроме неё. Нарцисса Малфой - словно нежный белоснежный цветок, хрустальная роза, рассыпающаясь от одного прикосновения будто, но стекло попадает тебе в пальцы, впиваясь маленькими кусочками неотразимой улыбки. Нарцисса Малфой - желанная невеста и жена с манерами безупречной леди, утонченным этикетом и молчаливо речью в моменты, когда говорить ей нестоит, она з н а е т, что достойна всего внимания, выпадающее на ее душу. Конечно же она знает, ведь кровь, текущая в ней принадлежит древнему Блэковскому роду. Такому же непреклонному, гордому, как и непримиримость чистокровных в том, что существуют люди с испорченной кровью и что они достойны зваться волшебниками.

    [indent] Принадлежать к семье Блэк - вечно остаться той, в чьих жилах течет не только чистая, идеальная кровь, но и с жилкой гордости, благородства, идеальных манер и четких, несгибаемых убеждений. Принадлежать к семье Блэк - нечто сродни благословлению и трагедии, принадлежать Блэкам было невозможно с маленькой крупицей того, чтобы ими являться. Выученная Друэллой Нарцисса была идеальной женой, матерью и сестрой, но с той лишь долей того, что в ней была истинная гордость, которая все чаще пересекается с гордыне. Но кто уличит ее в этом маленьком грехе, когда она и д е а л ь н а.

    [indent] - Семья - самое драгоценное, что есть в этом мире. Не испорти ее грязной кровью.

    [indent] Матушка учила ее, что семья - то, что она должна в высшей степени ценить, а уже после идут собственные ценность, ее желания. Матушка учила ее, что она не может выбрать мужа не по крови, она вышла за Люциуса Малфоя, которого так ненавидела Белла. Она не видела в нем ничего того отвратительного, что находиластаршая сестра, как и того, повторения чего опасалась миссис Блэк. Люциус - был поистине выгодной партией для Блэков, значит он подходил и Циссе. Молодой Люциус был галантен, сдержан, с прекрасными, отточенными до безумия манерами, слегка холодными и жесткими словами временами, однако Нарцисса не была непривычна к такому тону, находясь среди общества Беллатрикс и Сириуса - она давно привыкла к речи, отличной от той, что так жаждала видеть матушка от в с е х своих дочерей.

    [indent] Нарцисса Малфой - драгоценный бриллиант, наполненный внутри не меньшей красотой, что и внутри. Прочувствовать. Проникнуться. Полюбить. Отношения с мужем были далеко от простого фиктивного брака, которым все начиналось, но по мере нахождения рядом, они начинали проникаться друг к другу той любовью, которую ставят на одну полку с уважением. Чета Малфоев навсегда врезалась в умы волшебников как оплот аристократичности и прекрасно гармоничности мужа и жены, а еще маленького белокурого наследника, который рос у прекрасной пары, перенв все лучшие и худшие в последствии черты пары.

    [indent] - Никто не сможет отнять то, чем ты являешься, Нарцисса.

    [indent] Война разгоралась бурными противостояниями, однако Нарцисса всегда и навечно оставалась на стороне мужа, так и не вступая в ярое противостояние. Она не понимала почему Беллатрикс так рвалась на поле боя, но если и быть честными до конца, то она всегда была и н о й для Нарциссы, и все же Белла оставалась любимой сестрой для Нарциссы, рана от потери еще одной сестры была еще свежа, пусть и столько лет прошло. В отличии от Беллатрикс, она пыталась наладить отношения с Медой или, скажем, поддерживать связь, однако позже, когда Беллатрикс узнала о таком "незначительном" факте, она была взбешена и между сестрами проскользнула [не]большая ссора.

    [indent] Нарцисса Малфой - благородство в крови и безупречность во плоти. Нарцисса Малфой - образец жены, которую хотели видеть в те времена и судьба Люциуса, не смотря на то, как сильно разрывалось ее сердце от терзающих душу ее противоречий, от терзающей боли, которая выпала на долю ее семьи. И даже не смотря на то, что ее маленькая часть так дерзко старалась и стремилась задушить себя к воли к голосу. Нарцисса Малфой - безусловно внутри высочайшая Блэк, в этом нет сомнений.


    дополнительно

    - Цисси не изменяла Люциусу и не имела беспорядочные связи до брака, она вот такая классическая и непорочная другими кроме мужа жена, смиритесь с этим;
    - она не занимается ни зельями, ни каким-либо другим бизнесом, максимум - благотворительностью после рождения Драко; в то время благородные жены были именно такими, просто ее сестры - это вообще из другой оперы;
    - она не хамит, не дерзит, хотя перчинка Блэков в ней есть конечно, без этого никак, но не забывайте - манеры, речь, чувство такта все это в ней присутствует на высшем уровне;
    - хотелось бы оставить внешность и маленькие детали канона, который описан выше, если мы сойдемся, то все прекрасно; завалю эпизодами, мур;

    пробный пост

    цок.
    цок.
    цок.

    Ее каблуки отстукивали начало к о н ц а. Ее каблуки будто впивались в плиты, разнос по влажному воздуху привкус смерти, или пыток, как вам будет угодно назвать удушающий яд внутри. Он проникает уже тогда, когда она смотрит на тебя, пронизывая взглядом и оценивая, будто что-то еще можно сказать [добавить] к череде безуспешных попыток доказать, что ты можешь больше [лучше] и рассыпаться в прах. Для Беллатрикс нет понятия лучше, зато в ней есть четкое н е д о с т а т о ч н о. И в девочке, что шла за ней, было недостаточно сил, недостаточно злости, недостаточно боли, недостаточно крови. Новый режим оборачивался собирательством в ряды тех, кто может поднять палочку и выпустить что-то большее «экспеллиармуса», боясь причинить боль. Нет, боль становилась основополагающем и в мадам Лестрейндж не оставалось ни единого кусочка живого сердца, который бы заставил ее палочку дрогнуть. Или сломаться. Или сломать ее же. Только других. Больно. Мучительно. Безвозвратно.

    Коридор один, другой, третий. Беллатрикс шла быстро, уверенно, словно разрезая воздух собой, за ней всегда приходилось поспевать, особенно тогда, когда в ней плескалась злость. Безусловно, это был приказ Милорда, она не могла не подчиниться, именно поэтому девушка и шла сейчас за ней, однако она не считала, что из них может что-то получиться, что-то путное, что-то достойное. Снова однако. Гремучее «однако» существовало сплошь и рядом, когда дело доходило до полукровок и не дай Салазар грязнокровок. В Беллатрикс было чёртово отвращение к этой грязи, не достойной даже ступить в Косой переулок. Она бы проткнула собственной палочкой им горло, не то что выпустила бы смертельное. Снова.

    Мир складывался иначе, все поворачивалось в иную сторону, до сих пор оставляя послевкусие войны. Она текла по жилам и ее эйфория [как было бы удачнее обозвать это чувство?] ещё не выветрились из жил, продолжая подталкивать тебя куда-то в глубочайшие недры ада. Если он существовал. Существовал. И ей это нравилось, она признавала это, а вот та, что тихо идёт за ней нога в ногу — большой вопрос.

    — Что ты будешь делать?

    Что ты будешь делать?
    Что будешь делать?
    Что делать?

    Беллатрикс резко поворачивается на каблуках посередине просторного зала, выплевывая этот вопрос почти в лицо девушке, столкнувшейся с ней по инерции быстрого шага и невозможности остановиться вовремя. Иронично. Физическое свойство человеческого организма, но именно они в с е в этой войне не смогли остановиться, кто-то — ради убеждений, кто-то — по глупости. И смотрит как в душу. Вопрос отскакивает от каменных сырых стен, отзверивает от стекол, раздается эхом, повторяясь по кругу и теряя всякий смысл, цепляясь за единственное — что делать.

    Беллатрикс смотрит так, будто готова выдернуть тебе глотку, если ты ответишь неверно, если дашь слабину. А ты дашь. Сложно смотреть в глаза зверю, но Лестрейндж — одно безумие. Пусть и в ней не такое зашкаливающее безумие, о котором слагают книги или сумасшедшие психически-нестабильные мемуары от маггловских философов. Беллатрикс — это замёрзшая кровь, пробирающая до самого сердца, и сковывающая цепь от всяких движений, ведь ты — щепка в море. Беллатрикс — худшая карта, выпадающая на твою долю, но, вероятно, одна из сильнейших в колоде.

    И что ты будешь делать дальше?

    Она ждёт. Definitely. Ждёт, не поджимая губы и не топая ногой, хотя представление о ней в твоей голове могло быть какое угодно, но не такое. А какое же? Ей, на самом деле, наплевать. Она хочет ответ — она его получит. Выбивая его из тела или простыми словами — что ж, мы узнаем позже. Идея создать «Адских Гончих» кажется ей обречённой на провал, это какое-то слабое подразделение Пожирателей, как ей кажется. Кажется или нет — вот в чем вопрос, снова вопрос, ответ на который они получат позже, а пока что перед ней стоит девчонка, крепко сжимающая палочку, она замечает как даже глаз дергается, но не способная толком произнести запрещённое заклятье. Даже не то, которое убивает. В ней не хватает злости и отчаяния. В ней не хватает убеждённости в том, что то, что она сейчас сделает все правильно.

    И ни капли сомнений.

    — У тебя нет выбора. — пожимает плечами.

    Никогда не было.

    Белла пожимает плечами, но не прекращает смотреть на то, что может или не может произойти. Один вариант предполагает, что хотя бы это способно поднять ту часть эмоций, что отвечает за злость. Вспылить. Вот, что ей нужно. Но та другая часть как добрый ангелок на плече шепчет девочонке «не лезть». Он тот здравый смысл, который теряется на страницах истории, когда вы хотите записать или описать грандиозное событие, потрясшее мир. Почему-то, по такому странному стечению обстоятельств, мир так устроен, что в ней смысл обличается в что-то необъяснимое. Возможно, мы виноваты в этом, а возможно, так задумано. Who cares?

    — У тебя нет выбора. — повторяет, будто не слышно. Тихо, но так четко, что слова врезаются в сознание. — Только сбежать, если получится, безусловно. Или гнить где-то под зданием Министерства. Или же.. показать мне что ты можешь. По сути выбора нет, он очевиден. Итак?

    Подпись автора

                                                                                                                        ///
    AND MAYBE WE NEED TO BE BURNED
                          IN THIS
                 INVISIBLE                                                                             

    ///                                                                                     
                                                                     AND SACRIFICE
    ...
    hell   fire

    +10

    11

    ophelia lestrange, 55, лояльна режиму, pureblooded
    nicole kidman

    https://64.media.tumblr.com/b6d207957804c5e0aedeaeaef1ddcc23/82c8242dcfd68a5c-0b/s400x600/31daa16dafb3ca3727a1ef3c2baa615900b6e876.gif https://64.media.tumblr.com/ccf71b5a19ced8a3539779bcb1775ced/82c8242dcfd68a5c-bd/s400x600/ad61a9e98ca36c53123658e6456db19fcd94116e.gif
    ты мне целовала спину, туда же и наносила две тысячи ножевых

    основная информация
    [indent] мам,
    [indent] почему ты сдалась?

    вымачиваешь руки в растворе мёда и глицерина. ресницы дрожат крыльями бабочек, когда тяжелые ладони покоятся на плечи. ты несёшь этот груз уже тридцать один год.

    уголки губы мелко подрагивают. твое имя ( офелия ) звучит на его устах тихо, хрипло - любой бы прочитал в этом бархатную нежность, но только ты знаешь: таким голосом он спускает с цепи демонов. и они грызут, грызут, грызут. обгладывают лицо и лязгают пастью в миллиметре от яремной вены. они голодны, и ты сама в этом виновата.

    - я виновата, прости меня
    - прости меня, прости
    - виновата

    просишь себя помиловать, каешься, берёшь на себя вину, даже если её и нет на самом деле. щеки горят пунцовым рассветом, рассечённая губа прокладывает тонкую алую дорожку к подбородку, а ты, поднимая мокрые глаза, благодаришь. ведь тебе так, блять, повезло.
    ты - лестрейндж. женщина, подарившая мужу двоих наследников.
    „почему ты не чувствуешь этого счастья? разве я мало для тебя сделал?“
    „нет-нет! ты сделал для меня всё.“
    в с ё, - что это? ах, да, милая, я забыл.
    из тебя создали аксессуар, но ты и этому безумно рада, только..

    ..почему же ты сдалась?
    а может, ты никогда и не боролась?

    бездействие. покорность. терпимость. слабость. её четыре всадника апокалипсиса, которых впору бы обезглавить. офелия решила иначе. поддаться (продаться). и ничерта не делать.
    о боги, блять, он ее никогда за это не простит.

    с домом обычно олицетворяют крепость.
    там стены становятся непробиваемыми баррикадами, а свет струится из окон, позволяя заблудшим отыскать дорогу. там тепло греет изнутри душу, пока одеяло защищает от внешнего холода и зла из под кровати. дома тихо, дома безопасно. а ещё стены дома лечат. а теперь расскажи мне, офелия ( я больше не могу называть тебя мамой ), почему место, именуемое домом, стало моей персональной могилой? 

    здесь дрожат колени. органы съеживаются, когда грузный шаг доносится из гостиной приближающимся судным днем. одеяло от зла не спасает - в детстве чудилось, что оно само зло, сотканное из человеческой кожи, а стены, офелия, не лечат. они запоминают крики и стоны и детские рыдания вперемешку с треском костей. но каждый из нас все ещё должен быть благодарен. как ты там сказала?.. да-да: нам повезло.

    ты же все видела. все знала.
    и нихуя не делала.
    а зачем? ведь отвар из травы кирказона зашьёт все раны. только ни одна из них по-настоящему никогда не заживет. и убери от меня свои компрессы. они бесполезны. как и твоё присутствие в моей ( нашей ) жизни.

    я не хочу знать тебя. видеть тебя. не хочу.
    потому что моя мать умерла ровно в тот день, когда её дети звали на помощь, а она стояла и ничего_блять_не делала.


    дополнительно
    понимаю, что вся заявка выглядит, как ничего непонятно, но очень интересно. давайте я попробую пролить немного света (хоть где-то в моей жизни он есть лол). в свое время офелия дэвис вышла замуж за танатоса лестрейнджа, чему была искренне рада, потому что партия отменная и сам танатос по первости вёл себя как истинный джентльмен, обещающий своей невесте все рассветы и туманы. что же пошло не так? ну, приблизительно, всё. танатос - живой пример смеси садиста и манипулятора. спустя годы жена ему надоела, и он стал воспринимать ее исключительно как объект декора, от которого у него появились красивые дети.

    я долго думал: можно ли было как-то спасти рудольфуса до того, как он слетел с катушек после бесчисленных побоев и стал отцом 2.0? пришел к выводу, что да, можно. если бы мать не держалась от него и от младшего брата особняком (то ли из страха, то ли исходя из своих каких-то тактических планов), если бы вовремя взяла обоих и сбежала, если бы была храбрее и встала на защиту детей, пускай даже и ценой собственной жизни. так что да, офелия, все могло быть по-другому.

    относительно ответа на вопрос, почему офелия все-таки ничего не делала. я пока придумал два варианта: либо она действительно боялась своего мужа больше смерти и одновременно с тем была влюблена в своего мучителя_садиста_манипулятора_и что там далее по списку и ну никак не могла пойти против него, хоть в глубине души и раскаивалась перед детьми за свое бездействие и очень жалела их обоих, либо после свадьбы (увидев, что танатос нихера не мужчина ее мечты, а просто какой-то больной уебан) тихо, не вызывая никаких подозрений, вынашивала план по его убийству, который зрел с каждым днём и годом, и особенно (!!) после того, что он делал с сыновьями. офелия не хотела торопиться, продумывала все до мелочей и совершенствовала втихаря навык окклюменции, ведь по законам лестрейнджа никто в семье не должен был овладеть ни легилименцией, ни окклюменцией (вы что, хотите что-то скрыть от бати?? как бы не так). у обоих вариантов много нюансов, я все их тут расписывать не буду, поэтому просто предложу обсудить все это уже лично.
    в общем, приходи, пора разобраться со всеми обидами (и с батей тоже, но ты ему пока не говори).

    внешность меняется, факты из жизни офелии меняются, ее мотивация меняется, в общем, - всё подлежит тем или иным изменениям. от себя на внешку могу предложить ещё emily blunt 🖤

    ( мам, ты всю жизнь просила прощения у моего отца, но у нас с братом - никогда. жду тебя и твоего искреннего „прости“. )

    пробный пост

    [indent][indent][indent][indent]„ и мой бог, и твой бог, и их бог — всех оставил
    [indent][indent][indent][indent][indent]он старый дядя, но уже не самых честных правил
    [indent][indent][indent][indent][indent][indent]и на ночь глядя ты поймёшь, что больше ничерта нет
    [indent][indent][indent][indent][indent][indent][indent]и что любил ты, обернётся резко вверх ногами “

    Пускай хоть кто-то только скажет. Пускай, сука, хоть кто-то скажет, что Лестрейндж не пытался заново выстроить сгоревшие мосты, не пытался быть в е ж л и в ы м, учтивым, блять, чутким, внимательным - пускай хоть кто-то только попробует сказать, что вся эта ярмарка любезности была выстроена из говна и палок.

    Последствия, Блэк.
    Ты чуешь их?
    Нет, пока только лишь собственное дерьмо, в переизбытке накопленное в тканях за один долбанный вечер, титанических масштабов животную боль, которая не сможет заглушить внутренние пожары.

    Ты будешь гореть, растекаться, плавиться, давиться, хрипеть, молить, кричать, зализывая внешние травмы, но никогда не сможешь дотянуться до внутренних. Я разъебу весь твой крошечный мир - я уже начал - переверну на гробах кресты и подожгу их в лучших традициях Крэнн Тара, отдам дань эпохе кланов реконструкций, раскрашу лунный диск в багровое, заставив небеса замироточить кровавым ливнем.

    Не смотри, закрой глаза, милый, зажмурься, ты ж блять верующий в свет, в добро, в справедливость, во всю эту редкостную чушь, которой пропитан Ветхий Завет, зажмурься и не смей смотреть в глаза затмению -
    [indent][indent][indent][indent]не провоцируй новый катаклизм, едва пережив старый.

    [indent]НЕ ПРОВОЦИРУЙ

    [indent][indent]НОВЫЙ

    [indent][indent][indent]КАТАКЛИЗМ

    Читай в анамнезе внимательно, по буковке, по строчке, по слогам читай читай читай как мантру, как сатори, как литургию, мессу, как молитву. Заклинаю, чтобы в мозг тебе вросли все как киста слова: НЕ ПРОВОЦИРУЙ НОВЫЙ КАТАКЛИЗМ.

    Он обязательно проведёт его между пятой и шестой остановками Крестного пути по Виа Долороса, жертвенного, распятого юного Христа, в котором из святого - нихуя. 
    Обязательно забьет ему в ладони гвозди, выпотрошит всю изнанку, проколет глазные яблоки и подаст к столу в хрустящей карамели.
    Обязательно наполнит Грааль соком чёрного сердца, выпьет с ним на брудершафт, закатив лучшую трапезу со времен Тайной Вечерни - о блять, да Винчи следует написать новую монументальную роспись - обязательно распилит по кресту крест-накрест, обольёт бензином, потом подожжет и станцует на кострах кельтского Самайна.

    Я разъебу твой мир, всего тебя и без остатка.

    Переносица жалобно вопит, надламываясь хвойной ветвью в сторону. На мгновение он теряет себя в пространстве, пружинит назад на метр, сперва ощущая, как дух попадает в капкан, потом - гранитом упавшую ярость.

    Ты правда, блять, хочешь посоревноваться в том, кто из нас злее?

    В носу, в глотке, на губах привкус отвратительного железа, и оно - вот сюрприз - не чужое. Лестрейндж щурится, смазывая по морде капли, глухо стонет. Блэк отвратительный актёр. Играет не по сценарию, забывает слова, вырубается на половине, кривит уебищную физиономию.
    Срезает тормозные колодки.

    Хватает всего пару секунд, чтоб подлететь обратно, наброситься сверху коршуном, обвить гарротой чужую шею.
    Сдавить, сломать, оставить от пальцев шрамы, синюшные разводы, вдавить глотку в позвоночник.

    - Говорят, рыбкам тяжко на берегу, - режет рот улыбкой самого отъявленного суккуба, впечатывая фаланги в кожу, оставляет вмятины, держит тело в припадке асфиксии, со всей страстью плюёт в чужой раскрытый буквой „о“ рот - возвращает долг.

    - Какого хуя.. - орет с надрывом ему прямо в лицо, не размыкая на шее хватку, вдруг отпускает, ошеломлённый свистом в собственных ушах и бешенством сердцебиения. - .. ты все ещё дышишь, - безумие плещется в изысканном катарсисе, лепится к задворкам оставшейся вменяемости, расползаясь по изнанке трупными пятнами.

    Его всего коротит. Импульсами, чувствами, бесовской яростью.
    По венам течёт уже не кровь, а чернь, душа жарится в топке Сайлент Хилла, посылал на улицы долгий сигнальный рупор.

    Лучше прячься. Иначе тьма сожрет без остатка. Иначе хрен с пирамидой вместо башки снимет с тебя кожу словно кожуру с нектарина, окропив землю красными венцами крови.

    Руки сжимаются до хруста. Лестрейндж бьет по лицу наотмашь, разбивает нахуй кулаки, как заведённый повторяет: - КАКОГО ХУЯ, - не делает пауз, передышек, шлёт нахер антракты, кофе сука брейк, обеденный перерыв и остановки. Не разбирается уже, что хрустит конкретно - его костяшки или ебало Блэка, в очередной раз замахивается, бьет, снова замахивается и снова бьет.
    Дзинь.
    Доводит блюдо до готовности.

    Это ебаный тайфун и шторм, смертельные грозовые перевалы, буря, что сжирает судна, нанизывая на скалы - ни один синоптик не спрогнозирует сегодня штиль.

    Рудольфус гортанно хохочет по нарастающей, цепляя низкие ноты вибрато. На ужин получилась чудесная уха.

    - Да… рыбкам на берегу тяжко. Не соврали, - разрезав верёвочные путы за спиной Блэка, Лестрейндж достаёт палочку. И все никак не может понять.
    [indent][indent][indent][indent][indent] Какого ж, сука, хуя.

    +11

    12

    alexa drakou, 26-28, neutral, half-blood
    alejandra onieva

    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/134/537649.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/134/414197.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/134/375106.gif
    burn burn burn, but not me please

    основная информация
    [indent]

    [indent] - Алекса. Лекса. Лекса. Лекса-а-а-а.
    [indent][indent] Черт тебя дери, опять напилась?

    [indent] Лекса. Черт возьми. У Роя снова разрывается голова куда занесло его названную [или не названную] сестрицу, вечная голованая боль, вечная насущная проблема. Кажется, она выносит голову так, что Бернард готов оставить ее валяться в этом баре. Сплетница. Очередную сплетню выслушала и забыла, наверное. Наверное. Рой уже ни в чем не уверен, когда тащит Алексу на себе, как будто он вообще нанимался ее вытаскивать из этого дерьма.

    [indent] Алекса - сумасшедшая. Алекса - гонится за сплетнями, чтобы первой вписать их в свежий выпуск "Спеллы" и послушать как обсуждают слух, который она вычертила красным [окрашенным] пером, одним из любимых в ее коллекции. Алекса - не говорит, что она та самая "Ксия", о которой говорят знатные дамы, которую пытаются увидеть в каждой скрытной девочке, думая, что молчаливая аристократка занимается таким порицательным увлечением. И зря. У Алексы свои источники и свои секреты, одним из таких секретов становится Рой Бернард, у которого подвешен язык и он может разговорить любую светскую даму, но на него они никогда не подумают. А то как же, мужчины всегда пропускают мимо ушей дамские сплетни. Однако. Однако, как говорит Дракоу "он не того теста". Она смеется, записывая в баре очередной его рассказ или рассказ очередного любовника, который кажется ему интересной историей и приобретает для Алексы черты сенсации или начала придуманного слуха. Алекса не стесняется приукрасить, это то, чему она научилась у Роя. Или научила его?

    [indent] Она тащит его на мероприятие, говорит, что с его карточкой из "Пророка" им двери открыты даже на такой прием, а потом тащит его за бар. Выпить. Ее снова бросил парень и пусть она не признается, но ноет ему на ухо весь вечер, ведь Дракоу не умеет прощатся, ведь Дракоу верит почти каждому парню, с которым встречается больше трех раз и вечно думает, что он - ее настоящая любовь.

    [indent][indent][indent] - Черта. С. Два.
    [indent][indent][indent][indent] И что?

    [indent] Алекса не принимает сторону Темного Лорда, но и не принимает Министерство, Сопротивление или что там еще развелось за то время, пока она была в Америке. Алекса не знает почему ее снова тянет в Англию, но она возвращается. Британия для нее как глоток того воздуха, в котоом ей к о м ф о р т н о. "Спелла" отправила ее по обмену, удачно, ворчливо и почти избавилась от такого противно-надоедливого-притязательного писателя. Но что она поделает с собой? А тут - мрак. Мрак, душащий аристократию с одной стороны, но кладязь - с другой, с ее стороны. Алекса заявляется к Бернарду в офис, прямо там, минуя знаменательную Риту Скитер, продвинувшуюсь по карьерной лестнице, которую она терпеть не могла в отличии от Роя. Он всегда нейтрален. Или увлечен. Когда это касалось женщин.

    [indent] Но не ей.

    [indent] Алекса была исключением из правил. Из правил Роя Бернарда. Из правил его мыслей. Из правил его удобства. Она доводила его до белого каления, но всегда вытаскивал несносную девчонку из передряг и пьянства, от дурных парней и много чего еще. О, и да, как он закатил глаза, когда она вернулась!

    [indent][indent][indent][indent] - Ждал?
    [indent][indent][indent][indent] Ни. За. Что.

    [indent] Алекса смеется во весь голос. Как и всегда.
    [indent] Алекса - исключение из правил. Ведь она как сестра.


    дополнительно
    → она может быть как "названной" сестрой, так и реальной сестрой, или сестрой по матери [кто их знает], я открыт для обсуждения;
    → Алекса работает на женский светский журнал "Спелла" и любит писать довольно сомнительные статьи, основанные на слухах; пишет под псевдонимом "Ксия";
    → отношения между Алексой и Роем чисто дружески-брато-сестринские, отдаю на растерзание ее некоторые факты и вообще цель в жизни этой девчонки, она может быть даже жената после визита в Америку;
    → просто приходи, у них много ржачных видосов и она красотка, хе;
    → пишу, кстати, довольно активно и заверчу-уверчу в любые сюжеты;

    пробный пост

    Если смотреть издалека она проходила на всю ту же, только с разницей в том, что появились круги под глазами и жесты стали резче, не такими неуклюжими, как были когда-то. Если смотреть чуть ближе, подойти почти вплотную, то тебе казалось, что она совершенно другой человек — больше жёсткий, больше вспыльчивый, больше незнакомый ему. А если заглянуть ещё вглубь — понимаешь, что, собственно ничего не изменилось, как бы она не отрицала обратное. Так, проявились неочевидные для других черты. То, что он называл темной стороной. У всех они есть. Все они не без греха. Он окучивает и проскальзывает, обвивая словно лианой кровоточащее сердце. Честно признаться, Рой и сам не был идеалом святости, как в тех историях, где злодей вовсе не злодей, а герой далеко не герой в своем святости к эгоизму. Но Марлен всегда врезалась в его кору мозга как то, мимо чего не пройти. Он усмехался каждый раз, когда она раздражалась, его веселила вся ситуация и история, куда завернуло ее простое ладно, хрен с тобой. И все это закручивалось и бурлило вокруг них настолько сильно, что у Бернарда не оставалось и сомнения — это было н е и з б е ж н о. У Олливандера он не ожидал ее встретить, даже больше — быть честным, так он вообще не ожидал ее встретить, она, как и всегда, появлялась в его поле зрения внезапно, тогда, когда сама и не ждала, а Бернард просто нагло шел на поводу у своих желаний [как и всегда].

    Усмехается. Усмехается еще и потому, что она не скрывает очевидного — ей нравится. От кого бы она не пыталась скрыть — может и проскользнет, но не от него. Так уж вышло, Рою удается смотреть в нее, иногда — сквозь, не упуская ни одной черточки, насколько прогнившей по итогу она не оказалась. Он затяшивается перед тем, как она отбирает его сигарету и грудно смеется после. МакКиннон. Сколько себя помнит она никогда не казалась ему покладистой хорошей девочкой, она бы в ином случае его не заинтересовала, будем откровенны и честны, Роя никогда не тянуло к чему-то [кому-то] п р о с т о м у. Марлен была той, которая по ему далеко не скромному мнению была ещё больше далека от идеала, который рисовали все пятые-десятые в поколениях отличники. Марлен была той ещё оторвой, пусть и вечно отрицала, прикрываясь от Бернарда за кипой старых учебников, пока он усмехался нагло и также нагло подкатывал к ней, пока она не сдалась. Что он мог сказать, ему нравилось.

    Там, у Олливандера, он четко слышал стук ее каблуков. Она одевает их разве? Впрочем, это сексуально. Так о чем это он, ах да, он даже не разворачиваясь чувствовал злость, подкатыващую к ее горлу, как она готова зашвырнуть в него не одно заклинание и свалить с ног. Он смеётся, вспоминая как она не сдерживается и нагоняет его на далеко не пустой улочке Магического Лондона. Прелесть же, не находите?

    — Твои садистские наклонности меня не пугают, дорогая, — бросает на нее взгляд, да, такой, который она ненавидит [ее всегда бесило] — оценивающий ее, ее, лежащей рядом и затягивающую его сигарету, наглым образом отобранную у него. — Ну и что тебе запомнилось больше всего? Дайка я угадаю, эпизод на башне? Конечно кроме того момента, когда я написал статью о тебе, не извиняюсь, но кто если не ты меня поймёшь и не простишь.

    Сожаления — не его профиль. МакКиннон знала наверняка. Он бы не стал просить прощения за созданный толчок в карьере благодаря ей, а она не стала бы прощать его за то, что воткнул нож ей в спину. Им было хорошо — в этом они, как ни удивительно, сходились. Как и сейчас. Пусть она и, быть может, никогда не признает. Случай на башне в Хогвартсе был отличителен тем, что как и в каждой их выходке инициатором был Рой, и когда Марлен не хотела он тащил ее в такие места, где ей понравилось бы. Или бы могла с ума от чертовой дерзости [и снова понравилось бы].

    — Ха, в этом изменившемся мире только такие статьи и остаются. Хотя, были и те, которые ты бы оценила, правда, ещё до смены власти. Расследование, интриги, достоверные факты, ты бы не поверила, что это писал я. — и правда, последние годы было до чертовщины скучно, в Пророке почти не напишешь что-то громкое, только если вытащить информацию о Сопротивлении, но и то — они не высовывались уже много недель и Рой скучал от угнетающего спокойствия Британии. Угнетающего и тем, что его жизненный неуемный интерес желал большего. Или переключиться на что-то, как вариант. — А ты.. — пауза. Он поворачивается на кровати, подпирая голову локтем и стягивая с бедер тонкое покрывало из черного шелка. Медленно. Наслаждаясь тем, как оно скользит по молочной коже. — ..ты до сих пор веришь, что мир благословлен справедливостью, моя дорогая? Или как ты там говорила, пока мы учились в школе? Справедливость и добро восторжествуют, помнится, ты даже хотела идти сражаться за правое дело в Министерство. Что с тобой стало или поменялось? От меня не скроешь, крошка Марлен. — отчасти правда, отчасти нет. Он не знал. Но мог предполагать. И мог разговорить. А быть может и не мог — как ляжет карта и сыграет козырь. Кто теперь знает?

    Подпись автора

    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/134/694925.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/134/189138.gif

    +6

    13

    rutger grimsditch, 56-66, neutral or lord, pb
    mads mikkelsen

    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/5/879533.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/5/487749.gif
    пока человек не сдается, он сильнее своей судьбы

    основная информация
    когда-то ратгер был счастлив.
    жена — красавица. за неё в дуэли бился с другим претендентом на руку и сердце любимой. ради неё победил. ради их любви пошел поперек договоренностей и условностей. смело за руку взял избранницу, привел и к своим, и к её родителям, объявив — мы женимся. сказал строго и четко, давая понять, что иначе не случится.
    дети — прекрасные и прозорливые двойняшки: абрахам [брэм] и вильгельмина [мина]. любовь родителей была бесконечной, и эту бесконечность они хотели запечатлеть в именах детей. у судьбы и богов свои планы — просто желания нужно формулировать четче, не предаваясь метафорам.

    ратгер не просто из уважаемой семьи. он один из двенадцати, кто основал // отстроил магическое американское общество. и лучшим способом служить ему считал обучение юных дарований. из профессора заклинаний он стал деканом факультета птицы-грома в ильверморни. и под его началом выпускники после вписывали себя благими делами в историю. но всё изменилось четвертого июля шестьдесят пятого: глупые не-маги отняли жизни его детей, просто потому что они оказались  н е   т а к и м и . но до этого...

    до этого всё было хорошо. в его дом вхожа была саломея рош — внучка персиваля грейвса, уважаемого им волшебника, с которым дальнее родство имелось. брэм и мина были отдушиной ратгера. он видел, он знал какие непростые, особенно близкие, отношения связывали его детей с саломеей и...
    ...и никогда не мешал. никогда.

    он с легкостью представлял чем этим трое занимались, когда оказывались у фонтейнов на летних каникулах. знал когда впервые тайком попробовали огневиски. знал о многих проступках и шалостях, но все трое были счастливы — это ратгера устраивало. любовь мыльной // безобидной пеленой застилала глаза, но горе его ослепило.

    рош в школу возвращается, держась особняком от эвелин в том числе. на молчаливые ужины к гримсдитчу приходит. чаще — тарелки так и остаются наполненными. они молчат-молчат-и-молчат, не притрагиваясь к еде. косятся на ещё две тарелки, которые напоминают о потере, что связывают две раненные души и два сердца, обливающиеся кровью с каждым днем все реже пульсирующей. ратгер и саломея прячутся в тусклом свете кабинета, упрямо сверля взглядами то до блеска натертые приборы, то дрожащее на свечах пламя. однажды декан гримсдитч нарушает молчание, но в ответ — тишина.

    накануне шестнадцатого дня рождения саломеи декан гримсдитч выходит из себя, провоцируя рош наконец нарушить обет молчания, что был дан негласно. спустя три четверти часа она сдается, вскидывая палочку и с криком выпуская магическую вспышку. с плеч словно гора сходит. жгучую пустоту под клеткой ребер наполняет спасительная прохлада. заклинания одно за другим летят в разные стороны, оставляя за собой разрушения и хаос. в саломее он видит единственное и логичное продолжение своих погибших детей, потому цепляется за неё отчаянно. ратгер предлагает помощь и она не видит причин отказываться. даже когда ходят слухи о якобы неподобающей связи с деканом, рош продолжает появляться в его кабинете. гримсдитч развивает в ней навык невербальной магии, учит защищаться, лишь потом драться.

    перед поездкой в мексику рош скрипучими // хрустящими шагами идет в маггловский нью-йорк в преддверии очередной годовщины смерти брэма и мины. те, кто долго издевался и мучительно убивал её друзей, теперь сидят на жестких лавках в церкви, внимая воскресную службу. саломея ждет, завороженно наблюдая за священником, и не сразу замечает как руки одного из убийц лезут под юбку его подруги, как приглушенно они хихикают и двигаются в самый темный угол, скользя по узкой лавочке. их радость клокочет в рош гневом. но она продолжает ждать и дожидается, когда служба заканчивается. идет вслед-вслед за компанией, ожидая пока виновники отколются от девушек. саломея палочкой целится в ноги, задумав сначала поиздеваться // повозит их лицами по асфальту // подвесить кверх ногами — что угодно, что заставило бы убийц дрожать и бояться, вымаливать смерти. но нутро рош требует запретного заклятья. палочка чувствует желания хозяйки и вот-вот готова выплюнуть зеленую вспышку. если бы не ратгер, обязательно стрельнула бы зеленым лучом смерти. тот бесцеремонно бьет по рукам, идиоткой называет и злится, пережимая запястья саломеи до боли.

    гримсдитч не кричит, но шипит — обвиняет, что так рош очерняет память тех, кого любила. он уверяет: «я понимаю тебя, как никто другой». в бессилье ратгер просит [пронизывая каждое слово мольбой] никогда сюда не возвращаться, советует уехать пока такая возможность есть. саломея в последний раз послушно опускает голову, ссутулив плечи.

    она все чаще инкогнито посещает подпольные заведения, о которых гримсдитч проговаривался порой. помимо гоблинов и эльфов, работающих за грязной барной стойкой и на скрипучей сцене, в некоторых клубах проводятся дуэли забавы для. но саломее путь заказан. в её сторону никто не посмотрит; даже фамилия служить пропуском не будет. в одном из таких клубов она вновь встречает ратгера. предлагает новый виток и для его, и для своей жизни. на резкий отказ находит иной ключ — сделка: победа в дуэли. всё или ничего.
    гримсдитч видит: у саломеи клыки острее стали, грациозность в движении опаснее. он в ней прежней // сломленной девушки не узнает, хоть и видит душу рош насквозь, испещренную мелкими трещинами. ему приходится помогать, когда после затянувшейся дуэли палочка выскакивает из пальцев. ратгер осторожен, не позволяет саломее мчать напролом. постепенно в мир дуэлянтов вводит, для которых магические бои лишь разрядка; не смысл жизни, как для рош.

    у ратгера нет больше детей, нет и жены. они не смогли пережить горе вместе, но и не подозревают, что и порознь тоже не вышло. гримсдитч уходит из ильверморни, когда понимает, что саломея в америке не останется [на одной лишь ей не остановится]. он идет за ней в новые города и страны, продолжает тренировать, несмотря ни на что. ратгер наконец видит, что саломея становится той, кем и должна была.

    но останется ли на её стороне, когда узнает как ей удалось смириться с потерей близких людей?


    дополнительно
    1 :: давайте обозначу сразу: эта история о наставнике и наставнице, о двух людях, которые потеряли дорогих их сердцу детей/друзей. между ратгером и саломеей никогда не было влечения ни в одном из пониманий. она ему своей персоной залепила пластырем зияющую дыру из-за смерти детей, а он стал ей опорой, когда не стало брэма и мины. между ними никогда не было, нет и не будет ничего больше, чем общее горе, которое их породнило. особо внимательно заострите внимание на  —  п о р о д н и л о .
    1,5 :: об интригующем конце заявки я расскажу более подробно лично, но для затравки укажу: саломея перевезла останки брэма и мины на необитаемый остров, где раз в год [в день их гибели] проводит с их призраками неделю, приносит дары луизианским вуду, прося защиты для них. рано или поздно ратгер об этом должен узнать по идее, тогда-то как развернутся отношения между этими двумя — та ещё загадка.
    2 :: персонаж занимает важное место в истории саломеи, так что я жду игрока, который действительно захочет играть ратгером. пожалуйста, поддерживайте со мной связь, любите обсуждать сюжеты и пишите посты, даже если выйдет 1-2 в месяц, это уже неплохо будет.
    3 :: внешность менять, понятное, дело - это сразу нет. имя тоже желательно оставить, потому что оно упоминалось в анкете и посте [хотела написать пафосное в постах, но пока их всего два]. профессию в прошлом и настоящем тоже не получится поменять, так как это основа и ратгера, и один из сюжетных слоев саломеи.
    4 :: я очень хочу сыграть эту историю, начиная с юных лет саломеи и до сегодняшнего дня. вы вольны развивать персонажа во все стороны. вольны выбрать останется ли ратгер вдовцом, который больше не сможет в долгие и серьезные отношения, не сможет снова построить семью и обзавестись детьми, потому что в каком-то плане саломея — его крест, его дитя; потому что она — продолжение его дитей. всё это на ваш откуп.
    5 :: приходите сразу в лс, покажите 1-2 поста, чтобы понимать сыграемся ли мы. я отвечу на любые вопросы, выложу все необходимые концепты, мысли и предложения. очень-очень-очень жду.

    пробный пост

    [indent][indent]расцвет марта в монако чувствовался иначе, чем в остальной европе. холодный шик, облаченный в белое золото; теплый пленительный свет из каждого дома // дворца // казино. под ногами нет даже пыли, не говоря о слякоти, характерной для начала весны. аромат шампанского и изысканных вин смешивается с теплым дуновением морского ветра. если повезло найти столик в ресторане рядом с оперой, можно услышать отголоски высоких // сильных голосов, переливающихся легендарными сюжетами. ставший за долгое пребывание в европе [в гостях у кузена этьена по большей части и благодаря ему] французский говор, здесь будто и вовсе не имел ничего общего с бретонской культурой, откуда родом  д р у г а я  // побочная ветка семейства рош.

    [indent][indent]саломея прятала лицо за широкополой вельветовой шляпой, из-под краев которой видна была лишь сдержанная улыбка авантюристки, о которой можно прочесть разве что в приключенческих романах и мечтать о её существовании в жизни. вместо бокала вина перед ней стоит чашка остывающего кофе, на которую рош внимания особо и не обращает. ратгер, сетуя на отсутствие бланш бира, продолжает мучить официанта намеренно, вынуждая его носиться от их столика до бара и обратно во имя исполнения своих капризов. гримсдитч заказал виски, когда официант наконец принял жалкий // умоляющий вид. саломея лишь слегка приподняла голову пока подносила чашку с кофе к губам. осуждения в её взгляде ратгер никогда бы не встретил. сейчас в остеклевшей лазури можно было считать  н е у д о в л е т в о р е н и е  — не более.

    [indent][indent]— с чего местному князю выставлять на аукцион артефакт, который можно сбыть в гринготтс за приличную сумму галлеонов? — спрашивает она, когда их оставили наедине и ратгер наконец сделал первый глоток прохладного виски. — суть не в артефакте, саломея, — рош вопросительно повела бровью, пытаясь показать безразличие // пренебрежение, но гримсдитч был одним из немногих, кто мог прочесть её словно открытую книгу. — ты, заручившись поддержкой двух богатейших семей европы, внесла хаос в размеренные жизни претенциозной аристократии. теперь все хотят посмотреть на дерзкую иностранку, — он наклоняется, переваливаясь через половину стола. — они хотят, чтобы ты развлекала их. американская аристократия для них пустое сотрясание воздуха, — подобно недовольному лису ратгер щурится, сердито вздыхая. — они готовы поманить тебя реликвией ради острых ощущений, но признать себе равной, саломея, они никогда тебя не признают.

    [indent][indent]рош молчит. возможно в далеком прошлом и был момент, когда ей хотелось стать на голову выше отца; получить то самое признание, о котором твердит гримсдитч, безвольно влачащийся за ней по следам, но теперь —  н е т . саломея хотела влияния, она жаждала силы, но не власти. и её сила заключалась не столько в деньгах, сколько в способности побеждать и изучать прочих волшебников, как тараканов, которых раздавит на дуэльном поле боя. жизнь рош давно стала азартом; способом оживлять себя на те несколько минут, что она бьется с кем-то то во французских, то в испанских декорациях [американские и бразильские наскучили ей ещё в начале семидесятых].

    [indent][indent]— однажды у них не будет выбора, ратгер, — ровным // низким голосом сказала она. — за своей претенциозностью, я тебя слышала и слушаю, не переживай, — они не заметят как я достигну своей цели, — гримсдитч жестом останавливает саломею, когда та тянется за деньгами. он оставляет россыпь золотых галлеонов на салфетке, оставляя виски недопитым [у него свои методы в нанесении оскорблений, которые у рош вызывали усмешку]. — нам пора.

    [indent][indent]гости начали собираться как только солнце накренилось в сторону горизонта. кто-то прибывал на каретах, запряженных фестралами. каждый раз, когда эти существа встречались на пути саломеи, она резко напрягала лицевые мышцы и крепко сжимала челюсти. смерть и её предвестники могут быть прекрасными, но эта красота напоминала рош [как и ратгеру] о самой большой потере. они в свою очередь выбрали более практичный и лаконичный транспорт, популярный в германии. до блеска начищенный автомобиль плавно нес их по гравию, оставляя шелест // шуршание камней за закрытыми окнами. взмахом палочки саломея поправляет галстук гримсдитча, не сомневаясь в том, что сама она выглядит донельзя  и д е а л ь н о ; словно любой из элементов одежды боялся оказаться помятым, а прическа растрепанной. рош олицетворяла собой привычную строгость и сдержанность.

    [indent][indent]— я присоединюсь позже, — кивает она ратгеру, отпуская его в толпу, но сама остается в стороне.

    [indent][indent]среди гостей, разодетых в пестрые и порой аляповатые расцветки мантий, взгляд без особых усилий цепляется за такую же строгость и лаконичность, как и у неё самой.  э в е л и н . одно мысленное произнесение её имени пропускает ток сквозь тело, напоминая давно забытое чувство — дрожь аж до кончиков пальцев. но подходить к кузине не спешит. следит за её взглядом, чувствуя   н е   ч е л о в е ч е с к и й  интерес. мгновенно теряет из виду кому направлен кокетливый взгляд из-за официанта с подносом шампанского, назойливо ошивающегося рядом с ней. не глядя бокал хватает, немедленно возвращаясь к слежке. конечной точкой оказывается силуэт, обрамленный всклоченными рыжими волосами, с виду принадлежавшими деревенщине. цвет напоминал грязную медную проволоку. да и стойка яро выдавала в девушке волшебницу, не принадлежавшую высшему обществу; не принадлежавшую  и х   о б щ е с т в у . саломея тенью скользит между гостей, подбираясь к спине эвелин — ты ведь чувствуешь? я рядом, эвил. т ы   ч у в с т в у е ш ь .

    [indent][indent]— дорогая кузина, — елейным голосом растекаются слова. рош перехватывает бокал из руки грейвс. рано бить хрусталь. оба бокала возвращает на поднос. — мадам, вы не притро... ну... — застывший на эвелин взгляд саломея переводит на официанта, которому жестом приказала замолкнуть. небольшая шалость, которой научил один испанский приятель. пальцами она сдавливает нечто невидимое до тех пор пока кончики не касаются друг друга. официант пытается вдохнуть, но остается безмолвным от того, что воздух постепенно покидал его легкие. — разве я просила тебя о слове? — тот нервно замотал головой, всем видом показывая, что урок усвоил. резко разжав ладонь, саломея вернула официанту способность дышать, которой он в этот раз воспользовался по назначению пока удалялся от них прочь из зала. — так какими судьбами, дорогая? — спрашивает буднично, словно не исчезла пять лет назад; словно исправно отвечала на письма и звала погостить к себе на историческую родину // в париж_ниццу // рим // мадрид; словно возвращалась на каждое четвертое июля и день благодарения на родину, отдавая дань уважения традициям, как полагалось семьям их с эвелин статуса. — смотрю ты здесь не одна, — саломея рядом оказывается, легким прикосновением к оголенной спине притрагивается и направляет кузину в укромное место, где им т о ч н о   н е   п о м е ш а ю т . — значит, притащила сюда грязнокровку? — шепчет на ухо, когда они оказываются в темной // отдаленной части коридора. рош стягивает перчатку с правой руки, чтобы голыми пальцами провести по контуру нижней губы и вспомнить  к а к о в о   э т о  — быть настолько близко к эвелин. — с удовольствием посмотрю на твою грязнокровку в деле, — саломея приближается  о п а с н о  //  б л и з к о . — как же я доверю ей тебя... — жесткая хватка застывает на скулах грейвс. рош предупреждающе сильнее надавила пальцами; не глупи, дорогая, не усугубляй. — ...если она вдруг не сможет защитить тебя, — уголок губ саломеи изгибается в злой // жестокой полуулыбке. — представишь нас или мне сделать по-своему?

    Подпись автора

    f  o  c  u  s      o  n      m  e      l  o  o  k      i  n  t  o      m  y      e  y  e  s
      c  o  m  e     a     l  i  t  t  l  e     c  l  o  s  e  r     l  e  t     m  e     t  e  l  l     y  o  u     s  o  m  e  t  h  i  n  g

    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/5/811992.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/5/926790.gif
    you ain't going anywhere
        '  c  a  u  s  e    y  o  u     m  i  n  e    //   '  c  a  u  s  e     y  o  u     m  i  n  e   //  '  c  a  u  s  e     y  o  u     m  i  n  e   //  '  c  a  u  s  e     y  o  u     m  i  n  e

    +8

    14

    alastor moody, 25, сопротивление, pb
    jack o'connell

    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/210/188104.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/210/176411.gif
    Судьбу можно изменить. Но для этого нужна сила воли... и готовность многим пожертвовать.

    основная информация
    Аластор, ты помнишь, какими мы были?
    [indent]Вересковые поля, снежные шапки Хайленда, древние стены поместья, которое нашепчет истории о свободе Шотландии, о том, что мы должны помогать магглам, о том, какими мы должны быть. Мы с детства усвоили свою ответственность за слабых. Наши родители были извечно заняты на работе, в том самом Аврорате, в который позже подадимся и мы, но никогда нас не посещало чувство одиночества, ведь мы были вместе, мы были окружены многочисленными кузенами, тетушками, дядюшками. Я на десять минут старше, но ты сразу решил, что будучи мальчиком, обязан меня защищать. А я и не противилась. Кто еще мог отнести меня домой, когда я сбивала коленки, падая с дерева? Кто был тем, с кем я могла поделиться тайнами? Кто первым узнал, что я влюбилась в школе в Фрэнка Логнботтома? Ты был моей тенью, я была твоей, и вместе мы подались в Аврорат, травмируя старших коллег двойной дозой Муди.

    Мы хотели верой и правдой служить закону и порядку.
    [indent]Во взрослый мир ты вышел в минуты сумятицы и войны. Ты никогда не путал черное и белое, признавая правого серого существовать. Отец привел тебя в Орден Феникса в семнадцать лет, и ты тут же принял отведенную тебе роль, хотя рыцарь из тебя, как из меня танцовщица балета. Ты слишком увлекся новой жизнью, что, порой, забыла есть, спать и смотреть по сторонам. Аластор, было ли у тебя время влюбиться? Побыть счастливым? Стать не только воином, но и кем-то еще? Не знаю, ты мне всегда говорил, что в твоей жизни все просто, что сейчас некогда расслабляться, отдаваясь чувствам - война может подвести итог слишком невовремя. Как-то раз ты даже сказал, что подумываешь написать завещание и выделить отдельным пунктом запрет на твое оплакивание. Я пообещала сжечь это завещание, больше мы к этому не возвращались. Ты стоял рядом с Фрэнком на нашей с ним свадьбе, и, кажется, даже верил, что счастье возможно.

    Простить нельзя помиловать.
    [indent]Та ночь была кошмаром, растянувшимся на годы. В Самайн развезся Ад. Родители погибли в Министерстве магии, где был и ты, дрался с Пожирателями плечом к плечу. Ты не смог им помочь, отец приказал тебе уходить. Ты не смог мне помочь, опоздав ровно настолько, чтобы убили моего сына. Признайся, ведь когда ты увидел меня живой, ты был рад. Невилл был твоим любимым племянником, но ты был готов заплатить его жизнью за мою, от чего до сих пор боишься смотреть мне в глаза. В ту ночь ты потерял так много, что дышать было больно. Похороны родителей прошли без тебя, и никто не может сказать, как выживают все остальные Муди в подобных условиях. Больше нет того Аврората, которому ты служил, нет и Ордена, который тебя вдохновлял. Есть только жизнь, из которой нужно как-то восстать, пепел, который нужно как-то развеять. Я не смогла похоронить в своих мыслях Невилла, ты не смог простить ни себя, ни Фрэнка за мои слезы. Мы словно чужие друг другу сейчас, и так тянется три года, боль не утихает, но сворачивается в глубине, иногда давай продохнуть, чтобы жить. Существовать.

    Скажи, Аластор, ты помнишь, какими мы были? И что делать с теми, какими мы стали?


    дополнительно
    [indent]Итак, коротко и более просто: Алиса и Аластор - двойняшки, вместе по жизни, вместе в деле, ровно до той жуткой ночи, когда Пожиратели вломились в дом и убили Невилла, а Лонгботтомы выжили каким-то чудом чудным. На Аластора есть акция от АМС, и там можно найти информацию, которой я не уделила внимание.
    [indent]Мне не важны размеры постов, мне важнее, чтобы мы обсуждали, не терялись и играли. Аластор занимает очень много места как в сердце Алисы, так и в жизни, и сейчас она все еще не понимает, как жить дальше. Ей нужен брат, даже если он считает, что виноват перед ней, даже если она считает, что он виноват, он ей все равно нужен, чтобы выжить.

    пробный пост

    [indent]Маленький домик прячется на краю французской деревни, которой даже толком на карте не разглядишь. Фрэнк, невзирая на то, что всех их гнала спешка побегом из Англии, место дли жизни выбирал разумно и аккуратно. Камень дома напоминал прошлое, в котором плюще просто вьется по стену, стыдливо цепляясь за решетку, добираясь до самого окна второго этажа. Чем-то это все напоминает дом Лонгботтом, тот коттедж, в который они с Фрэнком переехали после свадьбы, чтобы не очень сильно переплетаться с Августой. Свекровь все-таки сильно смущала Алису своей врожденной строгостью, и хотелось жить своей жизнью, а не прописанной рамками большого дома. И все-таки их дом в родной стране был больше на несколько комнат, тут же жилище было рассчитано явно на двоих человек, и такой же маленький, как и дом, садик, прятал весь внутренний мир в своей неухоженной зелени, запущенных клумбах, переплетениях паутин, стрекотом цикад в траве. Алиса за все время, что они тут прожили, практически не думала заниматься садом, домом и вообще чем-либо, и сейчас на все смотрела удивленным взглядом.
    [indent]Первое условие терапии - желание. Алиса медленно начинает дышать, как будто после долгой болезни. Краски мира все еще блеклые, и даже цветы, выжившие в бурьяне, отливают чем-то на грани яркости, ее не переходя. Алиса смотрит на фронт работ и руки все равно опускаются, она понятия не имеет, с чего начинать: прополки, посадки или просто сделать вид, что и так сойдет. Ее никогда не интересовала скромная жизнь замужней домохозяйки, а сейчас ей нечем заняться. Сопротивление не забирает достаточно времени, чтобы не оставалось свободы на дурные мысли, за этой свободой следует боль, змеей свернувшаяся в солнечном сплетении и требующая жертвоприношений из числа здравого рассудка. И приходится брать грабельки для прополки потому, что ни одно заклинание в голове подходящим не кажется.
    [indent]Алиса слишком поздно вспоминает, что Фрэнк ее предупреждал о визите Андромеды Тонкс. Предупреждал аккуратно, но безапелляционно // у него дела, ему нужна пара дней на решение вопросов. Какие именно вопросы решал муж, Алиса не спросила, пусть и хотела. Но спустя три года ощущала полное отсутствие прав на это. Она три года отсутствовала в жизни Фрэнка, пусть и присутствовала в ней все равно, жила в своем мирке боли, утраты и ненависти, отказываясь идти на любой контакт с внешним миром. А теперь не могла переступить ту границу, которой воздвигли не то она сама, не то Фрэнк, не то оба, каждый со своей стороны.
    [indent]О появлении чужого человека нашептывает дрожание защитных заклинаний, которые пора и обновит. Говорят о госте и расставленные в траве садика кристаллы, на первый взгляд похожие на обычные садовые фонарики, они мягко мерцают, вынуждая бросить грабельки и подняться в полный рост. Алиса даже рада этому, хотя и не представляет, как смотреть Меде в глаза, ведь и ее в том числе она просила не приходить, не трогать боль, просила это весьма истерично, если уж на то пошло.
    [indent]Но израненная, она хотела исцеления, пусть и не полного - хоть какого-то. Алиса не представляла, как наладить отношения с мужем, но могла начать с чего-то попроще. Например, с возобновления старых отношений.
    [indent]Алиса руки вытирает, палочка лежит в заднем кармане джинсов, на всякий случай. Под ногам шуршит сероватый гравий дорожки, ведущей к калитке, но уже подходя ближе, Алиса чувствует, как неприятно колет в области сердца - Меда пришла не одна. Меда пришла с дочерью. Девочка цепляется за руку матери, смотрит по сторонам с нескрываемым любопытством, Алиса же пытается натянуть на лицо улыбку, лишь не насквозь фальшивую. В таком случае улыбаться просто не стоит, и Алиса позволяет губам перестать растягивать бессмысленной попыткой быть веселой. Открывает калитку, сторонится, чтобы пропустить Меду.
    [indent]- Привет, - и старается больше не смотреть на Дору.
    [indent]Ее сыну должно быть уже четыре года. Он должен бегать по этому саду // или какому другому, гонять садовых гномов, мазаться землей, раздражать мать необходимостью опять заниматься стиркой.
    [indent]Но ничего этого нет, ведь последнее место упокоения Невилла маленький гробик, принятый землей, и ведь Алиса не только не была на похоронах сына, она ведь даже не знает, где его могила. Где-то рядом со всеми Лонгботтомами, не дожившими или прожившими свою жизнь, или в черед Муди, которые покоятся рядом с родовым гнездом на старом кладбище рядом с католической церковью.
    [indent]- Я сегодня за Фрэнка, - Алиса калитку запирает, рукой приглашает гостий идти к домику, - у него дела возникли, а я вот... домом решила заняться.
    [indent]Даже слова звучат неестественно, то ли потому, что домохозяйка из Алисы так себе выходит, и это работало лишь в попытке создать уют в штаб-квартире Ордена // как же давно это было; то ли потому, что она все еще не знает, как перестать хотеть ногтями расчесывать место, где сердце бьется. Там все зудит, болит, и не унять это чувство, а если посмотреть на Дору, то еще сильнее зудит и болит. Алиса делает вдох, заходит в дому, слишком весело спрашивает:
    [indent]- Чай будете?

    Отредактировано Alice Longbottom (2022-10-03 16:15:56)

    Подпись автора

    ты говоришь, а я стою, как послушный манекен
    с продырявленным сердцем
    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/210/463384.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/210/991126.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/210/275596.gif
    мгновенье, и целый город разрушен
    теперь мне некуда деться

    +5

    15

    frank longbottom, 27, сопротивление, pb
    oliver jackson-cohen

    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/210/577135.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/210/984080.gif
    Даже в кромешной тьме можно найти путь к свету.

    основная информация
    Если вдруг взрывная волна
    оборвет наши сны,
    зачеркнет наши планы, -
    что если я не успею сказать
    тебе о самом главном ?

    [indent]Этот момент, как гром среди ясного неба, как удар по голове? Любовь? Она самая. На тебя засматривались все девчонки с первого по седьмой курс, от мала до велика, просто каждая видела себя по своему. А я игнорировала твое существование вплоть до своего пятого курса. Ты был старше меня на два года, твоя школьная жизнь подходила к финалу, а все, чего я хотела, чтобы ты смотрел на меня, видел только меня. Ради тебя я пошла в дуэльный клуб, ради тебя я хотела быть женственной, чем вызывала у своей матери недоумение. А что из-за тебя обо мне узнали Аластор и Стерджис, ни в сказке сказать, ни пером описать. Но в школе так все и закончилось, ты ушел во взрослую жизнь, а я осталась заперта в Хогвартсе еще на два года.
    [indent]Ты пошел в Аврорат. Чистокровный парень, завидный жених. Твой отец погиб, когда тебе едва исполнилось десять, и вся любовь матери досталась только тебе, больше неделимая. Августа Лонгботтом та еще стена, которую не обойти никому, и все твои подружки до меня испарялись очень быстро.
    [indent]А потом случилась я. Снова. Сначала Аврорат, потом Орден. На твоем лице отсутствовало счастье, в моей же душе порхали бабочки. Тебе досталось работать со мной в паре, слишком часто, чтобы раздражаться. Задания, рейды, и снова все по кругу, ты пытался от меня отделаться, а вышло...

    Эти горы, эти реки, покрытые льдом
    Я их назвала в твою честь, небо закрыла метель
    Раскалённое выйдет солнце потом
    Здесь будут цветы и лес, скоро начнётся апрель

    [indent]Тебя ранили. И я сидела с тобой всю ночь, после того, как целитель сказал, что все будет хорошо. Мы говорили. Ты тогда признался, что давно уже меня заметил, но не хочешь начинать отношения, когда нас с тобой могут убить, вместе или по отдельности. Если бы была твоя воля, ты бы меня вообще дома запер. Но ты ведь понимал, что это нереально, правда? И сделал единственно правильный выбор, который связал меня по рукам и ногам. Ты позвал меня замуж. Мы поженились быстро. Да и новость о пополнении семьи не заставила себя ждать. Вы с Аластором и Гидеоном вынудили меня уйти из Аврората в декрет очень рано, но никто из вас не смог меня выгнать из орденского штаба. Я ждала тебя всегда, я засыпала в ожидании и просыпалась, как только забирался в постель, грея об меня холодные руки и ноги. Ты рассказывал мне о том, что было, что будет, и мы верили, что будет только лучше. Когда есть, во что верить, легко надеяться, что твоя жизнь сохранится.
    [indent]Когда родился Невилл, счастливее тебя не было на свете. Но сложности только начинались.

    В вечернем эфире вчера показали твой фильм
    О людях, попавших в шторм, О чувствах, лишённых глаз.
    Друзья и соседи смеялись и плакали сильно,
    И думали, это про них, Не зная, что это про нас.

    [indent]Подводные камни и шторма, ты ведь не думал, что мы этого избежим, Фрэнк? Рождение ребенка всегда испытание для молодоженов, особенно, если это влияет на возможность быть с тобой рядом, прикрывать спину на задании. У Невилла в перспективе была куча нянек, от твоей матери до женщин семьи Муди, но их присутствие убеждало меня, что я не лучшая мать. И все же, я рвалась обратно в Орден, рвалась обратно в Аврорат, и мы спорили-ссорились-мирились-признавались в любви заново. Но, как оказалось, это время было самым прекрасным, несмотря ни на что...
    [indent]... дальше разверзся ад.

    Больно смотреть наверх, -
    небо изранено звездами.
    Я не могу успокоить
    вздрагивающий воздух
    Мне не остановить
    кровотеченье заката
    Так что пообещай мне,
    что будешь со мною рядом

    [indent]Ты не верил в Пророчество об Избранном, как и я. Но в отличие от меня ты сделал все, чтобы защитить наш дом, вот только не помогло. Ту ночь ты помнишь гораздо лучше меня, ты мог бы рассказать в подробностях, как мы оба выжили. Но я не хотела знать этой истории, часть моей души умерла там, рядом с нашим сыном, убитым Пожирателями. Тот Самайн стал проклятьем, в нем смешалось все, мои крики и мольбы, беззащитное и мертвое тельце Невилла, твои руки, вынуждающие меня дышать. Ты не видел убийства сына, да и тебе было все равно. В ту минуту ты пытался спасти меня. И спас.
    [indent]Но сохранил ли? Мы переживали утрату, каждый по своему. Переживали одиночество и боль, не ища друг у друга утешения. Ты ведь попробовал донести меня необходимость единения, но это было бесполезно. Мы спрятались в чужой стране, ты занялся создание Сопротивлением с такими же жертвами войны, лишившимися всего. Поначалу ты пытался до меня достучаться, потом не трогать вовсе, оставляя меня наедине со своей болью. Иногда мне казалось, что в твоей жизни кто-то появился, но даже если у тебя и возникали мысли со мной развестись, то они быстро гасли. В те жуткие времена ты умудрился любить за двоих, за меня и за себя.

    Пожалуйста, будь моим, пожалуйста, будь моим смыслом
    Мы одни на целой земле, в самом сердце моих картин
    Целый мир придуман, целый мир придуманных истин
    Я нуждаюсь в твоём тепле, я хочу быть смыслом твоим

    [indent]Однажды ты вернулся домой, промокший под дождем, холодный и уставший. Вернулся, чтобы разбить все мои флаконы с успокоительными зельями, которые притупляли не только боль, но сознание. Чтобы встряхнуть меня, впервые на моей памяти позволив себе грубость по отношению ко мне. Чтобы не позволить нежности, что под ребрами кинжалом прорезала живую ткань, помешать тебе устроить меня отрезвляющий душ.
    [indent]Я восстала. Все еще полумертвая, но я задышала. Я занялась Сопротивлением. Я вспомнила о своей обязанности о тебе заботится. Но ты теперь держишь меня на расстоянии по собственной воле, словно, обижен на мое безразличие после смерти Невилла. А может потому, что тебе самому мерзко за то, как ты меня приводил в чувство, и теперь ты ко мне прикасаться стыдишься.
    [indent]Фрэнк, мы можем все исправить. Лечение не будет быстрым. Но у нас есть время, между твоим безумием в поисках убийц сына и моими попытками научиться заново дышать. Любовь не умирает. Просто ей нужно сделать массаж сердца. Я - твой спасательный круг, я - твоя нежность, я - твоя таблетка от безумия. А ты - мое все. Месть не должна убить нас, Фрэнк, она должна помочь нам выжить.


    дополнительно
    [indent]Во-первых, я художник, я так вижу, но вы же понимаете, места для маневра в создании образа Фрэнка достаточно. Каким он был до смерти Невилла и каким стал после - две ощутимые разницы. Сейчас Фрэнк очень жесткий, неуступчивый человек, одержимый поисками убийц сына (привет Белле), на которого может влиять разве что Алиса, и то, зависит от конкретной ситуации. Он умеет убивать, он безжалостен ко всем, кто ему мешает. Но он все так же сильно любит Алису, и ради нее попробует сохранить хоть что-то в их жизни, хотя для начала им нужно сохранить друг друга и здравый смысл.
    [indent]Во-вторых, в заявке от АМС описаны дополнительные детали, которые я не внесла в заявку, уделив больше внимания отношения Фрэнка и Алисы.
    [indent]В-третьих, просто приходите, и мы сыграем все, от того, как Алиса в дуэльном клубе выиграла у Фрэнка, проигрывала ему, до настоящего, полного боли с каплей надежды. И насладимся этим.

    пробный пост

    [indent]Маленький домик прячется на краю французской деревни, которой даже толком на карте не разглядишь. Фрэнк, невзирая на то, что всех их гнала спешка побегом из Англии, место дли жизни выбирал разумно и аккуратно. Камень дома напоминал прошлое, в котором плюще просто вьется по стену, стыдливо цепляясь за решетку, добираясь до самого окна второго этажа. Чем-то это все напоминает дом Лонгботтом, тот коттедж, в который они с Фрэнком переехали после свадьбы, чтобы не очень сильно переплетаться с Августой. Свекровь все-таки сильно смущала Алису своей врожденной строгостью, и хотелось жить своей жизнью, а не прописанной рамками большого дома. И все-таки их дом в родной стране был больше на несколько комнат, тут же жилище было рассчитано явно на двоих человек, и такой же маленький, как и дом, садик, прятал весь внутренний мир в своей неухоженной зелени, запущенных клумбах, переплетениях паутин, стрекотом цикад в траве. Алиса за все время, что они тут прожили, практически не думала заниматься садом, домом и вообще чем-либо, и сейчас на все смотрела удивленным взглядом.
    [indent]Первое условие терапии - желание. Алиса медленно начинает дышать, как будто после долгой болезни. Краски мира все еще блеклые, и даже цветы, выжившие в бурьяне, отливают чем-то на грани яркости, ее не переходя. Алиса смотрит на фронт работ и руки все равно опускаются, она понятия не имеет, с чего начинать: прополки, посадки или просто сделать вид, что и так сойдет. Ее никогда не интересовала скромная жизнь замужней домохозяйки, а сейчас ей нечем заняться. Сопротивление не забирает достаточно времени, чтобы не оставалось свободы на дурные мысли, за этой свободой следует боль, змеей свернувшаяся в солнечном сплетении и требующая жертвоприношений из числа здравого рассудка. И приходится брать грабельки для прополки потому, что ни одно заклинание в голове подходящим не кажется.
    [indent]Алиса слишком поздно вспоминает, что Фрэнк ее предупреждал о визите Андромеды Тонкс. Предупреждал аккуратно, но безапелляционно // у него дела, ему нужна пара дней на решение вопросов. Какие именно вопросы решал муж, Алиса не спросила, пусть и хотела. Но спустя три года ощущала полное отсутствие прав на это. Она три года отсутствовала в жизни Фрэнка, пусть и присутствовала в ней все равно, жила в своем мирке боли, утраты и ненависти, отказываясь идти на любой контакт с внешним миром. А теперь не могла переступить ту границу, которой воздвигли не то она сама, не то Фрэнк, не то оба, каждый со своей стороны.
    [indent]О появлении чужого человека нашептывает дрожание защитных заклинаний, которые пора и обновит. Говорят о госте и расставленные в траве садика кристаллы, на первый взгляд похожие на обычные садовые фонарики, они мягко мерцают, вынуждая бросить грабельки и подняться в полный рост. Алиса даже рада этому, хотя и не представляет, как смотреть Меде в глаза, ведь и ее в том числе она просила не приходить, не трогать боль, просила это весьма истерично, если уж на то пошло.
    [indent]Но израненная, она хотела исцеления, пусть и не полного - хоть какого-то. Алиса не представляла, как наладить отношения с мужем, но могла начать с чего-то попроще. Например, с возобновления старых отношений.
    [indent]Алиса руки вытирает, палочка лежит в заднем кармане джинсов, на всякий случай. Под ногам шуршит сероватый гравий дорожки, ведущей к калитке, но уже подходя ближе, Алиса чувствует, как неприятно колет в области сердца - Меда пришла не одна. Меда пришла с дочерью. Девочка цепляется за руку матери, смотрит по сторонам с нескрываемым любопытством, Алиса же пытается натянуть на лицо улыбку, лишь не насквозь фальшивую. В таком случае улыбаться просто не стоит, и Алиса позволяет губам перестать растягивать бессмысленной попыткой быть веселой. Открывает калитку, сторонится, чтобы пропустить Меду.
    [indent]- Привет, - и старается больше не смотреть на Дору.
    [indent]Ее сыну должно быть уже четыре года. Он должен бегать по этому саду // или какому другому, гонять садовых гномов, мазаться землей, раздражать мать необходимостью опять заниматься стиркой.
    [indent]Но ничего этого нет, ведь последнее место упокоения Невилла маленький гробик, принятый землей, и ведь Алиса не только не была на похоронах сына, она ведь даже не знает, где его могила. Где-то рядом со всеми Лонгботтомами, не дожившими или прожившими свою жизнь, или в черед Муди, которые покоятся рядом с родовым гнездом на старом кладбище рядом с католической церковью.
    [indent]- Я сегодня за Фрэнка, - Алиса калитку запирает, рукой приглашает гостий идти к домику, - у него дела возникли, а я вот... домом решила заняться.
    [indent]Даже слова звучат неестественно, то ли потому, что домохозяйка из Алисы так себе выходит, и это работало лишь в попытке создать уют в штаб-квартире Ордена // как же давно это было; то ли потому, что она все еще не знает, как перестать хотеть ногтями расчесывать место, где сердце бьется. Там все зудит, болит, и не унять это чувство, а если посмотреть на Дору, то еще сильнее зудит и болит. Алиса делает вдох, заходит в дому, слишком весело спрашивает:
    [indent]- Чай будете?

    Отредактировано Alice Longbottom (2022-10-03 16:15:34)

    Подпись автора

    ты говоришь, а я стою, как послушный манекен
    с продырявленным сердцем
    https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/210/463384.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/210/991126.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/210/275596.gif
    мгновенье, и целый город разрушен
    теперь мне некуда деться

    +5

    16

    elphinstone urquart, 23, нейтралитет, pb
    jacob elordi

    https://i.yapx.ru/T4PE9.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/a7/96/98/t601689.webp
    Бросай кости рядом со мной // Смотри, догорают одна за одной // Хрустальные капли на наших глазах

    основная информация

    Её черно-белая колдография стоит у отца в кабинете. Ты молча, почти неподвижно смотришь на неё исподлобья, пока он что-то тебе говорит. Так ужасно нудно, сурово, очень настырно. Ругает тебя. Впрочем, как и всегда. Ты вечно смотришь на неё. Ерзаешь в кресле. И думаешь, какого черта она здесь делает? Темная копна волос, черные глазищи, форма для квиддича. Какого черта здесь делает эта колдография в позолоченной рамке? Почему отец тогда не женился на ней, а? Быть может, что тогда вы были бы счастливы? И он бы тебя не отчитывал, а мать тихонько не сходила бы с ума у себя в комнате.

    Её лицо. Кажется, что ты слишком хорошо его тогда запомнил.

    - Стойте. Стойте. Я вас знаю.

    Те самые черные глаза и губы горят на бледном, усталом лице. Намного позже. В Париже. Ты встретишь её на улице. Случайно зацепишь взглядом среди серой толпы прохожих. Метнешься за ней в метро. Схватишь за холодную, маленькую ладонь в пустом вагоне.

    - Отец умер.

    - Мне очень жаль.

    - Он любил вас.

    - Глупости.

    Её улыбка. Она смотрит тебе в глаза. И в этом столько безрассудной отваги. А у тебя ведь вся жизнь впереди. Слава, известность. Самый молодой и перспективный игрок в Сборной Германии по квиддичу.

    - Пустите руку.

    - Нет.

    Её колдография из твоего дремучего детства. В этом было так много щенячий преданности, от которой тебе натурально хотелось блевать. Твой отец до этого не додумался. А ты шепчешь: «Империо». Буквально любуешься её расширенными зрачками.

    Империо. Наверное, ты её ненавидишь. Конечно, она попробует сопротивляться. Упадет в твои руки, словно раненая птица. Утонет.

    Империо. Если очень чего-то хочешь, то оно будет твоим. Хрупкие ключицы, прячешь лицо в чужой шеи и вороньих волосах. Повторяешь её имя.

    Повторяешь её имя.


    дополнительно
    **Внешность – обсуждаема. Имя и фамилия – канон. С единственной оговоркой, что вы сын того самого Элфинстоуна Урхарта - старшего, который так и не женился на Минерве. А завел семью с другой женщиной. Уехал в Германию, где работал в английском посольстве, родил сыночку - корзиночку. Отсюда у нас такая большая разница в возрасте. И то, что в Хогвартсе вы не учились, увы.

    ** Поймайте этот горьковатый вайб Ремарка (Привет, Эриха), «Чтеца», хтонической тоски по былым временам, когда добро побеждало – у Минервы жесткий ПТСР, а Урхарт – младший тщетно борется со своими демонами, до сих пор стремясь доказать что-то мертвому отцу. В определённых условиях эти двоя сожрут друг друга. Либо станут лекарством.

    Заявка на Непростительные поступки, болезненное влечение и стремления, закрытие самых темных гештальтов и открытие новых, разницу в возрасте. Что-то про грех, привязанность, попытках построить что-то на пепелище, один большой скандал.

     ** По поводу организационной части, то я пишу от 3 до 5 к, хотя размер – не главное, да?
    Стараюсь не пропадать, посты пишу часто, могу в спидпостинг, если прямо зашло. Очень жду!

    пробный пост

    *****

    Сегодня пятница или среда? Так странно было не знать, какой сегодня день недели. Раньше она такого себе не позволяла. Раньше она всегда знала. Она была такой сосредоточенной, дотошной. Медленно собирала свои тяжелые, темные волосы в пучок, стоя перед зеркалом. Аккуратно закалывала серебряной, острой шпилькой. Раньше...

    Она просыпается в темной комнате, в полной тишине. Пятница или среда? А может быть понедельник? Жестко чиркает спичка. Курить сигареты – магловская привычка, которая отныне навсегда с ней. Кажется, что её отец всегда курил. Хотя и был священником. Минерва открывает рот, выдыхает горький, сероватый дым.

    «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла...», - она помнит. Единственное, что она помнит.

    Потрепанная Библия в тумбочке. Сдавленный, болезненный звон будильника. После Хогвартса, Лондона была бесконечная череда гостиниц в Европе. Иногда ей не верится, что она выжила, выбралась. Минерва отчетливо помнит своё окровавленное лицо, трясущиеся руки, полную и ужасную темноту. То, что там произошло не должно было случиться. Просто не должно было произойти. Когда она просыпается, то ей требуется время, чтобы смириться с тем, что с ними произошло.

    Узкая юбка в родную, шотландскую клетку. Пальто вместо мантии. Шрамы зажили. Но вместе с ними Минерва совсем забыла, какой она была. Наверное, теперь от той прежней Макгонагалл осталась лишь привычка слишком тщательно застегивать пуговицы на черной блузке. Гордо расправленные плечи, хотя гордиться ей сейчас совершенно нечем.

    - Два кальвадоса, - она опять закуривает, сидя за круглым, обшарпанным столиком в шоферском кабаке, каких слишком много в Париже. Маглы рядом завороженно играют в карты, иногда поглядывают на неё, но без особого интереса. В отличие от официанта, который прямо-таки гипнотизирует её ноги, ожидая заказ.

    - Кончился. Может абсент?

    - Хорошо, - Минерва кивает, её глаза – черные, бездонные блюдца, губы распылились, потрескались из-за ранних ноябрьских холодов. Пятница или среда? Понедельник?

    «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной...»

    Она мягко барабанит пальцами по столу. Совсем легонька, словно наигрывая мелодию на невидимом пианино. Внезапно допускает нервную, колючую, почти обжигающую мысль, что Он ведь может сейчас не прийти. Забыть или просто не захотеть её увидеть. Он может?... Правда может?

    «Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена».

    Неделя, потом другая. Затем месяц. Стоило бы написать ему раньше, ответить на письма, но слова, самые обыкновенные, простые слова застряли где-то глубоко внутри, словно проклятое лезвие. В итоге Минерва может заставить себя написать только свой новый адрес. И коряво вывести то самое имя:

    - Альбус...

    - Ваш заказ, мадмуазель.

    Изумрудная жидкость в стакане. Поило, лихорадочный яд, продирающий до костей. Смех вокруг, жадные взгляды. Минерва ставит пустую рюмку на столик, облизывает губы. Сигарета, зажатая между пальцами, уже почти превратилась в пепел. Наконец облегченный вздох:

    - Альбус, я думала, что ты не придешь.

    Отредактировано Minerva Mcgonagall (2022-09-15 14:24:02)

    +10

    17

    mr higglebottom, 31, mm, half/pure-blooded
    richard madden or andrew garfield

    https://64.media.tumblr.com/4ef0baf32787dbcaeec26cc82791c7c0/tumblr_inline_nqrxza4Afl1qlt39u_250.gif https://64.media.tumblr.com/a2802c68bb0d922cb7a05fbdbd09ade8/tumblr_inline_nqry06QInG1qlt39u_250.gif
    твой взгляд я помню, но лучше его забыть

    основная информация
    «я же говорила».
    [indent]прозвучит в пустой комнате три на три. персидский ковер впитает в себя растекшееся сожалением вино из бокала, что выпустили твои руки. стены цвета леса навечно заключат в себе ароматы наших парфюмов, грусть - их главная нота. в зеркале отразится, словно в твоих глазах, последняя минута умирающей совместной жизни. больше мы вместе никогда не будем. я же говорила тебе. я же предупреждала тебя.
    [indent]я не стала миссис хигглботтом. 
    [indent]но я очень хотела. поверь мне, родной. я никогда не желала ничего больше, чем быть с тобой, твоей всецело. но что для меня радость - тебе погибель страшная. ты умер бы быстрее, чем успел бы взять на руки своего первенца, быстрее, чем сменился бы южный ветер на восточный, быстрее, чем начали бы опадать листья столетнего дуба. этого я тебе не говорила. но это я видела каждый раз, глядя в глаза твои  гентиановые. нет в мире страха больше мне, чем смерть твоя в руках моих, от любви моей, за жизнь мою. нет больше несправедливости и большего эгоизма, чем навсегда отобрать у тебя право твое, что с тобой с рождения - жить.
    [indent]я надела белое платье, облачилась в фату, клялась тебе в верности и неразлучимостью смерти перед самими богами. я имя твое прировняла к божественному. и лик твой, что не стереть никакими заклинаниями, на века заключила в своем сердце. все это только потому что любовь сильнее зла, сильнее религий, сильнее любых правд, но не сильнее моих пророчеств. я подписала тебе приговор своей рукой. и отсчитывала секунды назад. быть твоей женой - моя лучшая роль. быть твоим другом - моя благороднейшая из целей. быть той, что разбила тебе сердце - мое великое, но не единственное, предназначение.
    прости меня, моя любовь.
    [indent]ты думаешь, это просто? шесть лет жить во лжи. три года держать оборону и, наконец, сдаться. три года отвечать тебе «я подумаю», желая всем сердцем сказать тебе «да». ты думаешь, это просто? мне резало тело и ломало кости. на каждую немую луну, что уходит вслед за каждым двадцать девятым днем, я заклинания над тобой защитные читала. я спрятала тебя от смерти, подобно мантии-невидимке, своим отречением от твоего имени.
    [indent]ты говоришь, что я упряма. ты говоришь, что я суеверна. ты говоришь, что я холоднее льда. ты говоришь, что я жестока, как бесчувственный убийца. ты говоришь, что ты устал. ты говоришь, что я тебя сломала.
    [indent]упрямство мое сгубило наш брак, но ни ты, ни я не оказались надписями на надгробном камне. «упрямство» мое нас спасло. жестокость моя подарила тебе шанс на жизнь. сломав тебя, я принесла величайшую жертву любви. а теперь, пожалуйста, отпусти меня. не ищи меня. я не стану миссис хигглботтом.
    [indent]мы это уже проходили.


    дополнительно
    это реальный каноничный персонаж, но совершенно пустой в своей биографии, характере и лояльностях. он всплывает на страницах романа всего лишь однажды и, скорее всего, вы его даже не вспомните. он просто был в жизни трелони так же просто из нее исчез. во всяком случае, так написано в книге.
    я предлагаю вам, чтобы простое стало сложным. я предлагаю сталкиваться лбами бесконечно вечную жизнь. предлагаю не отпускать друг друга. предлагаю бежать от всего: режима, смерти, пророчеств. сибилл, например, так и сделала - сбежала из великобритании, надеясь, что это поможет ей не стать оружием в злых руках. может, побежите за ней? решите сами чего ради - вернуть, отомстить иль убить.
    все нюансы биографии, характера, происхождения и лояльности на ваш откуп. прошу вас поделиться постом, если вдруг решите прийти к нам.
    пишу от любого лица, примерно 5-8к. медленно, но качественно. связь со мной через гостевую и лс на форуме, или через мисс роше.

    пробный пост

    три дня назад вилка упала со стола. совершенно самостоятельно. а три недели назад вороны облепили окно башни. и не ходили сходить, даже когда сибилл на них недобро шикнула. а три месяца назад какой-то студент поставил на стол пару своих старых башмаков. и так их там и забыл. башмаки простояли на столе три дня. сибилл нервно оглядывалась по сторонам все три дня, и успокоилась лишь спустя пару недель. но где-то очень глубоко внутри, сибилл знала — что-то грядет. все встало на свои места, когда на пороге появилась она...

    она пришла без объявления войны. как и всегда. в их семье не положено переступать порог, заранее извещая об этом. собственно, не было и никакого смысла писать сибилл письма. она знала. сибилл знала, что снег выпадет на третью среду в ведьмин час. сибилл знала, что профессор вектор сляжет с простудой в субботу и не вернется к труду еще неделю. и сибилл знала, что ее сестра, такая совершенно другая, непохожая на сибилл, явится на порог хогвартса. явится, чтобы сообщить нечто-то важное. и дурное. уж так заведено в этой семье, с хорошими новостями они приходят крайне редко. в принципе, они вообще редко приходят друг к другу в гости. у них, к сожалению, есть традиция встречаться лишь свадьбах и похоронах. на последних, кстати, чаще.

    сибилл в очередной раз всматривалась в кофейную гущу на своей чашке, не имея никакого представления зачем она упрямо продолжает это делать. она уже знала, что ее ожидает. тяжелый разговор, дорога, дурные вести и патриция. патриция — это три дня назад упавшая на пол вилка. патриция — это стая воронов на окне башни. патриция — это пара башмаков, оставленных на столе рассеянным студентом аж на три дня. патриция — это плоть и кровь сибилл. патриция — это отражение сибилл в зеркале_в капле воды_в омуте чужой памяти. они похожи так, что становится жутко. и в то же время, патриция и сибилл абсолютно разные. диаметрально противоположные во всем: во взглядах, в словах, в действиях, в мыслях. патриция кажется сибилл острой, как лезвие самого экскалибура. сибилл ее боится. тем более сейчас, когда она точно знает, что сестра на стороне людей, которые только и делают, что оставляют за собой след из оставленных на столе башмаков. где бы они не появились, — смерть, смерть, смерть, смерть, смерть. сибилл ежится от холодка, прошедшего у нее по спине. жутко.

    жутко видеть патрицию здесь. и в то же время абсолютно необоснованно радостно. сибилл скучала по ней, как скучают только по самым любимым и дорогим. и сибилл любит патрицию, но любит по-своему, поэтому кажется, что и не любит вовсе. и даже объятия, в которые трелони заключает свою родственницу со стороны выглядят совершенно холодным и отстраненными. но поверьте, пусть сибилл и не улыбается, как это принято у нормальных семей, она очень радуется, что сестра жива. что у них есть хотя бы эта минутка, крошечная крупица времени, чтобы побыть семьей.

    — я в очередной раз отвечу «нет» на любой твой вопрос. выпей кофе — хочу посмотреть, что в твоей гуще. — это вам вместо «привет. рада, что ты не умерла. я очень скучала». когда вы в последний раз видели друг друга на похоронах, то на условности уже не остается времени. наоборот, кажется, что время — это какой-то абсолютно недоступный вам ресурс. — я знала, что ты придешь. не знала как скоро. ты колебалась?

    +4

    18

    EUSTACE WRONSKI, 27-28
    https://i.imgur.com/Ai5Qnd4.gif https://i.imgur.com/PuKpLi8.gif
    rudy pankow :: полукровный :: нейтралитет :: капитан команды «бигонвилльские бомбардиры»
    одни делают свое дело с кинжалом в спине, другие падают в обморок, наступив на гвоздь

    основная информация
    юстас — заложник громкой фамилии. фамилии известной на весь магический мир. даже те, кто в квиддиче не разбирается, знают о финте вронского. и многие, действительно, о квиддиче знают только это.

    когда родились стерджис и юстас, йозеф уже завершал карьеру ловца и переходил в тренерский штаб. под его строгой муштрой оба проводили выходные и каникулы, едва сделали первые шаги. до прибытия в хогвартс // шармбатон эти дети не знали пощады, подгоняемые йозефом и барбарой [матерью подмора // дочерью вронски]. прохождение в факультетские команды по квиддичу — вопросом не стояло; оно стало обязанностью и долгом, которые сложно осознать, когда тебе двенадцать.

    дед воспитывал юстаса строже, наказывая того за каждое съеденное пирожное // за каждую спрятанную под подушкой конфету. и долгие годы йозеф винил внука в том, что сладости испортили ему фигуру. по комплекции юстас не подошел на позицию ловца, но его преимущество в силе и выносливости // в стратегическом мышлении [что стало очередным камнем преткновения с дедом].
    свою карьеру вронски строил последовательно, старательно и не кидаясь на амбразуру. он внимательно изучает противников, умело адаптируется под ход игры и способен переломить его в самый неожиданный момент. благодаря юстасу команда «бигонвилльские бомбардиры» начала оправдывать своё название. именно он придумал агрессивную тактику игры, что стала визитной карточкой.

    летом 81-го юстас получает весточку от стерджиса, где тот шифрует простое послание: «дела плохи, мне нужно убежище». о том, что кузен был замешан в делах ордена феникса, вронски понял давно, как и знал, что слепая преданность в борьбе против пожирателей стоила подморам дорого. в бигонвилль стерджис переходит официально, чистым путем — йозеф и юстас похлопотали, чтобы подмор получил контракт сразу в основой состав. однако вместе с ним приезжает и арабелла фигг, которую на родине объявили погибшей.

    с первого взгляда было понятно какие отношения связывают арабеллу и стерджиса. здесь семейство вронски тоже не осталось в стороне. спустя несколько месяцев после официального переезда в хрониках начало всплывать имя хельги вронски. дальней родственницы, которая пряталась от публичности и с детства страдала недугом, не позволявшим ей обучаться в школе, от того образование она получила дома.

    юстас позабыл все детские обиды на стерджиса. стал его крепким плечом и верным другом.
    юстас наконец почувствовал себя цельным, неограниченным — всё после знакомства с арабеллой, которая поведала ему об особенностях жизни сквиба.
    юстас стал тем, кому одобрение именитого деда более не нужно.

    :: да, ты правильно понял: юстас и стерджис — внуки йозефа вронски, кузены. отец юстаса и мать стерджиса — родные брат и сестра.
    :: я хэдаю, что юстас на 147% центральноевропейский парниша, по этой причине учился в шармбатоне, да и ему не место в дурмстранге от слова совсем.
    :: ещё хэдаю, что он говорит на ядрёной смеси европейских языков: французский, испанский, английский, польский.


    дополнительно
    :: устройство форума позволяет развернуться с игрой в любой точке мира, так что не бойся, что по сути у нас локации будут скакать от магической британии до европы и обратно.
    :: тут потихоньку собирается квиддичная тусовка, скучно не будет, мы с руби планируем масштабный личный сюжет для спортсменов, перипетии с командами разных лиг и чемпионата европы.
    :: мы с арабеллой особенно ждем моего кузена, плюс она и есть та самая выдуманная дальняя родственница юстаса, на которой женился стерджис. и ты нас покрываешь по этому вопросу.
    :: как вариант, юстас может дополнительно играть за сборную люксембурга, вполне себе метить в капитаны или стать им сравнительно недавно.
    :: приходи сразу в лс с постом-двумя, мы пишем от 3-го лица, около 5-7к, по темпу стараемся подстроиться под соигрока.

    пробный пост

    а твой?

    +4


    Вы здесь » marauders end. » inspiration » нужные персонажи


    Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно