ава говорит лоре, что она умная девочка, что умеет отличать хорошее от плохого. лоре тогда двенадцать. сейчас же малышка дрейк смотрит в отражение собственное в зеркале над раковиной и ей отнюдь не нравится, что смотрит на неё в ответ. не «кто», а именно «что», ведь нормальным человеком, да и человеком, казалось бы вовсе, лори быть перестала давно. вся её жизнь нескончаемый треш, в котором не понятно вовсе, где он начинается, а где заканчивается. бесконечный круг ада, где не выйдешь на уровень выше, ты просто застрял в бесконечной бесконечности и задыхаешься рутиной.
лоре сейчас, сегодня, двадцать четыре и ей кажется, что она не умная от слова совсем. она чередует дерьмовые решения такими же поступками, чтобы вся жизнь абсолютное дерьмо. дрейк так глубоко увязла в болоте под названием «чикаго», что выбраться казалось невозможным. у неё здесь всё – семья в лице авы, без пяти минут муж и психолог, из-за которого она с недо-мужем сегодня вновь поссорилась. тристан говорит, что ему не нравится леви, но это ведь неважно вовсе для малышки дрейк, ей леви нравится. пожалуй, даже, слишком. она отказывается искать другого психолога, отказывается отказываться от сеансов психолога вовсе, тоже. лора никак понять не может, тристан ревнует так сильно или не понимает важности психологической поддержки таким людям как лора дрейк? у неё шаткое ментальное состояние, шаткое всё, кто-то посчитает, что она в двух шагах от суицида. это абсолютная ложь, понятное дело; лора слишком любит ненавидеть свою жизнь, чтобы от этого отказываться. она не имеет суицидальных наклонностей, теперь уже, но это факта не отменяло, что ей наедине с собственным разумом было опасно оставаться. лоре нужен был леви, необходим даже, а тристан никак этого понимать не хотел.
чертовски легко жить в отрицании, ей ли не знать.
пока-еще-дрейк перебирает ногами вдоль улицы в сторону супермаркета, чтобы купить самое дешевое пойло и поймать алкогольное отравление. если повезет, то она будет вне зоны адекватности примерно тридцать шесть часов. неплохо, тридцать честь часов тишины, она за это всё бы отдала. телефон в заднем кармане джинс вибрирует, часы на запястье следом, оповещая о входящем вызове. лениво взгляд бросает на левое запястье, имя тристана встречается с закатанными глазами. сначала он захлопнет перед ней дверь, чтобы потом названивать и выискивать. удачи, фортуна сегодня не на его стороне. в магазине хватает самую дешевую бутылку джина, игнорируя внутреннее напоминание о том, что крепкое она, вообще-то, не пьет. бросает пятьдесят баксов кассиру и не дожидается сдачи. у лори голоса в голове кричат громко, краски в картинке города теряются, окрашивая каждый выдох в бледно-серый.
вызовет такси, которое довезет её до миллениум парка, в котором привычно скучно. дрейк любит этот парк, в нем всегда порядком меньше народу, чем в любом другом городском парке. забавно, но, в пустоте дней она не боялась тишины, ей компанию составляли деревья. стоило, наверное, остаться дома и напиться в своей спальне, но лори не хотелось видеться с недо-мужем и отчитываться ему за перебор с алкоголем. часы на запястье все ещё вибрируют, точнее не всё ещё, а уже в четвертый раз. тристан не сдает позиций, но дрейк профессиональный игрок, она переиграть может любого.
мимо неё люди проплывают и не очень понятно, это у неё плывет перед глазами или люди действительно столь плавно передвигаются. шумно выдыхает и бутылку тянет к губам, алкоголь глотку обжигает, вкус отвратный, но лоре очень нравится боль. кто-то покрутит у виска, мол, отбитая девочка, ничего не скажешь. она вряд ли отреагирует, боль – единственное, что сейчас ей напоминает о реальности её ситуации. лоре дрейк не суждено было стать счастливой; ни с тристаном, ни с леви, ни в одиночестве. она мысленно возвращается к тому, что вся ещё жизнь череда дерьмовых решений и поступков. дрейк сидит на спинке скамейки, опускает между ног бутылку джин в коричневом пакете и голову запрокидывая, прикрывает глаза. у неё в голове картинки сменяются с завидной скоростью. моментов с аккерманом слишком много, чтобы считалось нормальным. моменты с аккерманом, не все в соответствии с правдой. вот они напротив друг друга в кабинете, между ними недосказанность слов и письменный стол леви. вот его руки на её шее, сжимающие сильнее приятного нормами социальными. вот он губами её лба касается, где у неё глаза прикрыты и в этом мгновении чувствуется спокойствие.
леви. леви. леви.
круговорот её психолога в собственных мыслях должен раздражать, но не раздражает вовсе. тристана – да, её – нет. лори устала повторять «между нами ничего нет», каждый раз умалчивая о том, что между ними нет ничего кроме его горячих ладоней, согревающих её холодные; кроме его губ на её губах; кроме её мыслей о нём. дрейк считает, что она просто больна, ничего нового, просто её болезнь в этот раз имело иное имя. депрессия сменилась именем из четырех букв. л е в и. лора считает, что он – привычка, он – комфорт и удобство. лора тешит себя иллюзией, что она его использует, пытаясь доказать себе, что её чувства границ дозволенных не переступали. как я уже сказала, лора в двадцать четыре совсем не умная девочка.
небрежный взгляд бросает на дисплей телефона, звонки и сообщения от тристана, что останутся без ответа; парочка от сестры и ноль от аккермана. дрейк раздражает безбожно, когда леви о ней не думает особенно, если она о нём думает только так. лори знает, что до их сессии какие-то непонятные часы, она могла бы дождаться. могла бы, но не стала. выуживает из кармана телефон, её взгляд косит, и она по приложению убера попадает с третьей попытки. аккерман обязательно её пустит к себе, всегда пускает – последнее ударит улыбкой по её губам. возможно, она не одна тонет в этом болоте; возможно, он здесь рядом с ней.
леви. леви. леви.
от миллениум парка до её места назначения семнадцать минут на такси. лора смотрит из окна как по той стороне пролетает горизонт со своими деревьями и домами; с людьми, что все ещё куда-то торопятся. дрейк не торопится, она просто есть и существует, в ожидании своего логичного конца. пальцами длинными сжимает бутылку, потеряв на полпути пакет коричневый. ей плевать даже если сейчас кто-то сфоткает её с бутылкой джина, абсолютно плевать. лори вряд ли вообще отчет себе отдает о том, насколько в состоянии не стояния она находится. водитель такси хмурится в её сторону, пытается узнать, всё ли в порядке, но лора отмахивается своей привычной улыбкой и говорит, что всё в порядке, просто немного тяжелый день и она идет домой отсыпаться. водитель не верит, но с вопросами более не лезет.
они перед домом оказываются, лора выскочит, пожелав приятных клиентов водителю и развернется, а встретившись лицом к лицу с домом аккермана, глаза прикроет в попытке вспомнить номер его квартиры. дрейк никогда не заморачивалась, она по памяти могла пройти, визуально, просто нужно было, чтобы открыли дверь. в этот момент какой-то мужчина как раз выходил и лори следом скользнуть успела. по памяти поднимается на нужный этаж, поворачивается к нужной двери и чередует звонки со стуком. ей поскорее хочется оказаться на привычном диване, в привычных четырех стенах. леви поймет, он всегда понимает. дверь открывается на двенадцатом её выдохе, она считала, лора вообще любит считать. приподнимает бутылку, мол, твое здоровье и уверенным шагом проходит внутрь, по пути заливая в себя алкоголь. лори морщится, блядский джин с его блядским вкусом и блядский леви, единственный, в ком она спасение найти могла. даже тогда, когда проблема в нем и заключалась.
- господи, аккерман, не будь занудой, - глаза закатывает, он перехватывает ловко бутылку и дрейк списывает всё на свою заторможенную реакцию. – дай обратно, - леви даже не пошатнется, лори это раздражает. ей хочется, чтобы он точно так же не умел ей отказывать, как с каждым днем все меньше умела отказывать ему она. бутылки в её руках всё так же нет. – если ты думаешь, что я не знаю, где ты хранишь алкоголь, то ты сильно ошибаешься. – игнорирует его вбросы целенаправленно. леви аккерман любил врать, а может и не любил, просто не умел иначе. он каждый раз отчитывал её, каждый раз обещал, что этот здесь и сейчас «последний», первый раз он ей сказал это, кажется, четыре раза назад. лора иногда сбивается со счета.
- тристан. – не говорит более ничего, как правило, единственное, что они с леви обсуждают касаемо тристана, так это то, что он категорически против сеансов лори и аккермана. это всё тот же нескончаемый круг ада, что-то что неизменно, ровно как и из с леви созависимость. они отрицают это с завидной частотой, словно это их хобби сродни профессиональному спорту. – серьезно, леви, давай просто напьемся, сегодня именно э т о т день. – «этот» в её понимании тот самый, где не помогут разговоры, только алкоголь. – он нашел какого-то левого доктора в сорока минутах от города, представляешь? он уже нашел, кусок дерьма, - лора плюется, потому что не терпит, когда решения принимают за неё. тем более не терпит, когда выбирают её врачей; ещё меньше терпит, когда выбирают замену леви. его не заменить, лора не хочет его заменять.
леви. леви. леви.
из спальни, а лора знает, что это спальня, потому что сама пару раз терялась целенаправленно в той стороне, выходит девушка, плюс минус возраста самой лоры. куртка дрейк небрежно валяется на спинке кресла, на котором сидит сама лора, перекинув ноги через подлокотник. вальяжно, по-хозяйски, словно это и её дом, тоже. не её, понятное дело, но лоре нравилось считать, что леви – её психолог, ударение на слое «её». осматривает девушку с ног до головы, на лице незнакомки виднеется отчетливая озадаченность, пока та бегло смотрит то на леви, то на лору.
- господи, леви, ты мог бы сказать, что у тебя сегодня день любовниц, я всегда путаю его с днём проституток. – наигранно улыбается, поднимается с места и шаг в сторону девушки делает, которая щурится в сторону лори, плюясь вопросом «а ты кто такая». – ох, милая, я жена, - протягивает руку на безымянном пальце которой прокрутилось кольцо тристана, смахивая на обручальное. девушка теряется, а улыбка на лице лори даже не дрогнет. два мгновения, дрейк едва успеет обернуться, как незнакомка пропишет пощечину аккерману, схватит свою куртку в прихожей и захлопнет за собой дверь. как только дверь закроется, лора звонко засмеется.
- серьезно? надо было упомянуть, что у тебя компания, ей богу. я бы нашла куда пойти. – плюхнется обратно на кресло, взглядом в потолок уставившись. не нашла бы, ей пришлось бы вернуться домой, потому что лора дрейк никому не нужна, кроме сестры. точнее, нужна, скорее всего, но ей нравится страдать и делать вид, что в её углу на этом матче за жизнь, никого нет. она бросается абсолютной ложью, пытаюсь за неё спрятать отвращение. в её голове не укладывается, как леви мог целовать её, так отвратительно искренне и мягко, четыре месяца назад, а здесь и сейчас, раздвигать чьи-то ноги. не укладывается и то, как в его голове вообще мог уместиться кто-то, кроме самой лоры, в то время как ей травить его образ в собственных мыслях приходилось ежедневно.
